|
Наконец, составленный в середине X века константинопольский Синаксарь вносит последний штрих: «Он не только лечил бесноватых и любые болезни, но и сам наказывал тех, кто противоречил ему и не слишком быстро принимал то, что он говорил, — в кого-то он вселял беса, на другого насылал сухоту, третьему обращал глазное зрение в слепоту. Все они тотчас прибегали к его помощи и начинали веровать в Христа». Как видим, с течением лет рассказ о чудесах конкретизируется и разрастается, а число самих чудес удваивается, причем становятся они «все страншее и страншее». Но ни один миссионерский аргумент так и не приводится. И кажется, не только греческие хронисты не знали, что же пересказать о трудах миссионеров, но и ученики этих чудотворцев также не хранили в памяти их доводы. И потому уже в V веке Эфиопия, вроде пораженная чудесами Фрументия, возвращается к язычеству. Научить «совершать чудеса апостольские» сегодня, пожалуй, никто не сможет. Чем восполнить нечудотворность миссионеров? Приказами, как император Констанций? Или молчанием? Читаем рассказ о равноапостольной Нине (Сократ Схоластик, 1,20) и видим повествование о трех последовательных чудесах, но ни одной беседы. Из таких чудообильных рассказов следует лишь то, что их нельзя использовать в качестве святоотеческого учебника, обучающего тому, как беседовать с «пытающимися противоречить». Вот редчайший случай описания миссионерского контакта очевидцем: Блаженный Феодорит, епископ Кирский, рассказывает эпизод из жизни Симеона Столпника: «Однажды я подвергся величайшей опасности. Симеон приказал исмаилитам подойти и получить у меня святительское благословение, сказав, что они сподобятся от этого большой пользы. Они же, по-варварски сбежавшись, одни стали тянуть меня спереди, иные сзади, третьи с боков. Те же, кто отстал от других, подбегали и, протягивая руки, одни дергали меня за бороду, другие хватали за одежду. Я бы задохнулся от их жаркого напора, если бы [Симеон] громким криком не разогнал их всех. Вот... такое сияние богопознания рассеивал столп среди варварских душ. Известен мне и другой такой же случай, который с ними произошел. Некое племя умоляло божественного мужа послать молитву и благословение их вождю. Другое же присутствовавшее там племя возражало, что благословение нужно послать не ему, а их собственному предводителю: мол, первый — беззаконнейший, а второй чужд всякого беззакония. Тут началась борьба честолюбий и варварская свара, а кончилось тем, что они кинулись друг на друга. Я принялся многословно уговаривать их успокоиться, поскольку, мол, у божественного мужа хватит благословения и на того, и на другого. Но одни отвечали, что [вождь второго племени] вообще не должен сподобиться благословения, а вторые пытались оставить без благословения [первого вождя]. [Симеон], пригрозив им с высоты [своего столпа] и обозвав их псами, еле-еле погасил распрю» (Феодорит Кирский: История боголюбцев, 26, 13—14). — 12 —
|