|
Эмоциональной кульминацией всего Надгробного Слова являются два рассказа, свидетельствующие о смелости и бескомпромиссности Василия в делах веры: в первом рассказе говорится о встрече Василия с префектом Востока Модестом, во втором — о посещении Кесарии императором Валентом и его участии в богослужении, совершенном Василием. В обоих рассказах Василий предстает перед нами как человек, достигший духовной зрелости, отрешившийся от всего земного, не боящийся земных властителей, как человек обоженный , все мысли которого сосредоточены на небесном. С одной стороны — земные властители, в руках которых находятся целые провинции, целые государства, с другой — одинокий епископ, изнуренный трудами и болезнями, но несокрушимый в своем стоянии за веру: с одной стороны — могущество человеческое, с другой — сила Божия. И земная власть отступает перед Василием, словно разбиваясь об утес.[1640] Уверенность в том, что человек призван быть богом , придает силы Василию: перед лицом этой уверенности самый высокий начальник оказывается обезоруженным."Обожение в действии" " — так можно было бы озаглавить повествование о встрече Василия с Модестом: К этому человеку, который скрежетал зубами на Церковь, принимал на себя львиный образ, рыкал, как лев и был для многих недоступен, вводится, лучше же сказать, сам входит благородный (Василий), как призванный скорее на праздник, чем на суд… — Почему тебе, — сказал (Модест), — хочется… дерзко противиться такому могуществу и одному из всех оставаться упорным? Благородный муж сказал: — В чем же заключается мое безумие (aponoia)? Не понимаю. — В том, — отвечал (префект), — что не следуешь религии царя, когда все остальные уже склонились и уступили.[1641] — Не этого, — сказал (Василий), — требует мой царь. Я не могу поклониться твари, будучи сам Божия тварь и имея повеление быть богом.[1642] — А что же, по–твоему, значим мы? — Ничего не значите, — отвечает (Василий), — когда даете такие повеления! — Что же? Для тебя не важно даже подчиниться нам и быть в общении с нами? — Вы правители, — отвечает, — и даже знаменитые: этого я не отрицаю; но вы не выше Бога! И для меня важно быть с вами в общении — почему бы нет? Ведь и вы — Божия тварь, впрочем, так же, как и все остальные, подчиненные нам. [1643] Ведь христианство характеризуется не личностями, а верой. Тогда правитель заволновался, сильнее воскипел гневом, встал со своего седалища и стал говорить с ним более суровыми словами. Он сказал: — Что же? Ты не боишься власти? — Но что может случиться, как могу я пострадать? — 249 —
|