Многие молитвы Григория, обращенные ко Христу, написаны в минуты богооставленности и скорби, душевного смятения или духовного упадка: Наставник! Страшная волна объемлет Ученика Твоего! Проснись, пока я не умер. Только повели — и буря утихнет. Дерзаю сказать Тебе нечто, Христос! Не подави И не угаси меня тяжестью скорбей![1281] Новое, что это за новое, О Божие Слово, Что за новое претерпеваю я? Глубина сердца моего Пуста, нет в ней ни мудрых слов, ни мудрых мыслей. Да, лукавый дух стремительно бежит от меня, Однако его место во мне не занято чем?либо лучшим. Наполни меня Своими (благами), чтобы снова не пришла зависть И не превратила меня в свою мастерскую, что еще хуже![1282] Обманулся я, Христос мой, слишком понадеявшись На Тебя. Я вознесся — и ниспал весьма глубоко. Но снова подними меня, ибо я сознаю, Что сам посмеялся над собой. Если же опять превознесусь, Пусть опять упаду, и падение мое пусть будет сокрушительным. О, если бы Ты принял меня! Ибо если нет — я погиб! Неужели для одного меня исчерпана Твоя благость?[1283] Молитвы Григория проникнуты глубоко личным чувством любви ко Христу, Который, как он сам говорит, пронзает сердце человека" "оживляющей стрелой" ". [1284] Григорий молился Христу утром и вечером, [1285] в болезни, [1286] в путешествии. [1287] Заканчивая великопостный подвиг безмолвия при наступлении Пасхи, Григорий первым делом обращается с молитвой ко Христу: Царь мой Христос! Тебя первого назову устами, Поскольку отдаю воздуху слово, которое долго удерживал, — Непорочное приношение чистой жертвы, если можно так сказать, — Это слово изливаю из своего ума. Свет Отца (patrophaes), Слово (loge) великого Ума, превосходящий всякое слово (mythou), Высший Свет высочайшего Света, Единородный Сын, Образ Бессмертного Отца и Печать Безначального, Сияющий вместе с великим Духом, добрый Царь.., Правитель мира, Податель жизни, Создатель Всего, что есть и будет. Тобою все живет… Для Тебя я живу, для Тебя говорю, для Тебя я одушевленная жертва… Для Тебя связывал я язык; для Тебя разрешаю слово; Но молюсь: сделай, чтобы и то, и другое было свято![1288] Христоцентричность молитвенной практики Григория позволяет нам говорить о нем как одном из основателей великой традиции Иисусовой молитвы, которая станет сердцевиной монашеской духовности начиная с V века. Во всяком случае, Григорий ушел далеко вперед по сравнению со своим предшественником Оригеном. В произведениях Григория встречаются молитвы, обращенные к каждому из Лиц Святой Троицы. [1289] Разница в молитвенной практике между Оригеном и Григорием прямо соответствует различному подходу двух авторов к тайне Троицы. Для Оригена Троица была союзом неравных Существ, подчиненных одно другому. [1290] Григорий, напротив, исповедовал равенство и единосущие Божественных Ипостасей, Которым подобает равная честь. — 198 —
|