|
Глупо, конечно, тратить время на копание в теософской сказочке, но если Мяло уделяет этому тексту столь большое внимание, то придется… Итак, смотрим: Разрушило, в отличие от Хваталы, ведет битву, во-первых, невидимую, тайную, во-вторых он обрушивается на волшебную страну изнутри, а не извне. Он сеет рознь и доносы, а не бомбит самолетами. То есть, его оружие - типично чекистское. И действует он тогда, когда “подошел срок роковой, годы со-роковые”, т.е. в канун сороковых годов, а получает он ответ и прекращает свое вредительство, когда “наступил роковой срок, годы со-роковые”. Выходит, что успех деятельности Разрушилы приходится на конец тридцатых годов, но никак не на 1941-й. Все эти детали и заставили меня сказать, что перед нами “классическая схема советской истории, разработанная еще в хрущевские времена: “хорошая была идея, и так здорово мы все с Махатмой Лениным начали, да вот потом Сталин с Берией попутали”. Все было хорошо до “роковых-сороковых”, а потом появился “Разрушило”. Кто имеется в виду — не очень понятно. Во всяком случае в годы “ежовщины” Рёрихи отзывались о советском режиме вполне ласково”. Ну, не Гитлер это!!! А кто – и по сей день не знаю: про Сталина та сказочка или про Берию… Но сколько же выводов сделала Мяло из собственного невнимательного (надеюсь, что тут все же была простая невнимательность, а не сознательный фокус) чтения сказки Стадниковой (приведенная выше выдержка из нее была ровно в таком же виде опубликована в “Сатанизме для интеллигенции”)! Увы, выводы эти были не про Стадникову, а про меня и мою непатриотичность. Ну, как тут не вспомнить печальные слова вл. Антония (Храповицкого): “Пишем мы по-русски, пишем грамотно, а читаем обыкновенно не то, что написано, а то, что хотел скрыть от читателей автор. Словом, друг другу люди окончательно перестали верить”[306]… И – снова повод для недоуменной улыбки. Обвиняя меня в том, что в некоторой сказке я не заметил Второй Мировой войны, Мяло сама не замечает, что другая сказка, активно ругаемая уже ею, как раз содержит в себе прямые аллюзии именно на эту войну. Ксении Мяло из чтения “Независимой газеты” стало известно нечто “давно ведомое в кругах московско-питерской интеллигенции” (с. 76). Оказывается, во “Властелине колец” Толкиена описано “противостояние либерального Запада и тоталитарно-коммунистического Востока". "Властелин Колец" - это "политический памфлет, где Толкиен расшифровал противостояние коммунистической Тьмы Востока и Свободного Запада и предрек неизбежное падение Мордора и его реального земного аналога - Советского Союза" ("НГ", 30.01.97). Мяло развивает этот тезис: “есть основания думать”, - пишет она, не утруждая себя и читателей пояснением, каковы именно эти основания – что “Мордор был у Толкиена метафорой не только Советского Союза, но и вообще России как таковой” (с. 78). — 65 —
|