Кто послал Блаватскую?

[587] Lotus. 1887, декабрь. Цит. по: Прокофьев С. О. Восток в свете Запада. Ч. 1. Учение Агни Йоги в свете христианского эзотеризма. Спб., 1995. С. 28.

[588] Толедот Иешу, 9 (венская рукопись) // Иисус Христос в документах истории. Составление Б. Г. Деревенского. Спб., 1998, с. 366-367. Блаватская прямо ссылается на одну из версий этой книги, упоминая “раввинистические традиционные представления, которые содержатся в книге Сефер Теледот Иешу, согласно которой Иисус, будучи сыном некоего Пандира…” (Блаватская Е. П. Скрижали кармы. М., 1995, с. 35). “Талмудистская литература полна мельчайшими подробностями, и самым великим их обвинением является то, что “Иисус мог с такой же легкостью летать по воздуху, как и другие ходит по земле”” (Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида. Т.2, М., 1994, с. 180).

[589] С Евлогием Зарубежный Синод разорвал отношения с января, а с Платоном - с мая 1927 года (см. Поспеловский Д. В. Русская равославная Церковь в ХХ веке. М., 1995, С. 237). Евлогий вошел в состав очень дружелюбного по отношению к масонам Константинопольского патриархата. Митр. Платон в 1933 году сам был запрещен в служении митрополитом Сергием (Страгородским) и передан церковному суду, но этого распоряжения он не исполнил.

[590] “Гребенщиков и Завадский не знают: 1. О получении камня. (Знают лишь легенду без отношения к нам). 2. О сообщениях через столик. (Слышали о видениях, писаниях и голосе)” (Рерих Н. К. Письма в Америку. 1923-1947. М., 1998, с. 24).

[591] Фосдик З. Г. Мои Учителя. Встречи с Рерихами. По страницам дневника 1922-1934. М., 1998, сс. 561, 588-589, 658.

[592] Диакон Андрей Кураев. Сатанизм для интеллигенции. М., 1997, т.2, с. 280.

[593] Прот. Григорий Дьяченко писал на рубеже XIX-XX веков. Писал для русской интеллигенции, которая стремительно уходила в самый вульгарный материализм и атеизм: “Чудес не бывает!”. Поскольку в ту пору именно атеизм казался самым серьезным врагом христианства, о. Григорий и пробовал для вразумления материалистов, решительно ни в чем не доверяющих Церкви, ссылаться на чудеса и видения людей совершенно нецерковных - даже спиритов… Что ж, миссионерски это, может быть, и было оправданно. Но спустя сто лет Россия стала совершенно иной. Теперь слишком легковерно люди уходят в мистику. На смену неверию пришло всеверие. И потому так странно, что Ксения Мяло, упрекающая меня и вообще христиан в неумении по-миссионерски учитывать особенности открывающихся перед нами культур, как раз не желает видеть, насколько же иной стала общественная ситуация. Сегодня пользоваться книгой Дьяченко – все равно, что в Индии проповедовать на иврите… Все произошло по слову Леонтьева: “Чума почти исчезнет, чтобы дать место холере” (Леонтьев К. Избранные письма. Спб., 1993, с. 205). Так зачем же Мяло требует слепого повторения миссионерского шаблона столетней давности?