Как делают антисемитом

[38] «Во время трагедии в Чечне я шесть или семь раз обращался с призывами и воззваниями. Причем один раз вместе с муфтием Чечни. Мы сказали, что не рассматриваем чеченский конфликт как религиозный и что необходимо прекратить кровопролитие… Средства массовой информации замалчивали это – ни одно из моих обращений и заявлений не было опубликовано в связи с чеченской трагедией» (Патриарх Алексий. У меня не было соблазна пойти по иному пути // Независимая Газета. 18.2.1999).

[39] В 1908 г. в Москву из одной бедной (действительно бедной) епархии послали диакона собирать пожертвования в переходах московского метро. Как-то поздно вечером на него напал некий странный человек, вытребовал, угрожая бритвой, у него все собранные диаконом деньги. Более того – начал измываться над человеком, который заведомо не имел права защищать себя. Несколько раз полоснул бритвой по лицу и по рукам. Диакон (молодой и крепкий) все же не выдержал и ударил садиста. Когда тот пришел в себя, промолвил: «Спасибо тебе за то, что ты меня ударил. А то я ведь собирался убить тебя. А так ты хоть от греха меня удержал».

[40] «Лжедмитрий 2 (тушинский вор) был евреем. За упоминание этого факта Р. Скрынникова обвинили в антисемитизме» (Шишкин И.С. Итоги скандала // Русский вестник №1-2,1999). ««Поверит ли потомство? — восклицал исто­рик Устрялов. — Несколько сот тысяч россиян с боярами, с князьями предались жиду — вору Тушинскому» (предисловие к летописи Бэра. СПб, 1831). В качестве удивленного потомка я счел не­обходимым проверить утверждение Устрялова и заглянуть в исторические документы. Оказалось, что этой же версии придержива­ются, по крайней мере, четыре источника: «Записки» маршала Мартына Стадницкого, «За­писки» Самуила Маскевича, «История короля Владислава» Кобержицкого и послание царя Михаила Федоровича Романова принцу Морицу Оранскому. Нет сомненья, что об этой черте личности Лжедмитрия знали многие русские люди еще сто лет назад. Пушкин, например, пишет об этом совершенно определенно: «После того как она (Марина. — И.С) вкусила царской вла­сти, поглядите, как, опьяненная химерой, от­дается она одному авантюристу за другим, деля то извращенное ложе еврея, то палатку казака, всегда готовая отдаться каждому, кто может подарить ей слабую надежду на трон, который уже не существует» («На­броски предисловия к «Борису Годунову»»). Если этим казаком мог быть только Заруцкий, то евреем, обещавшим Марине слабую на­дежду на трон, никто другой, кроме Лжедмит­рия, быть не мог… Тушинец был че­ловеком очень религиозным именно в иудей­ском смысле. Самуил Маскевич пишет, что пос­ле смерти самозванца среди его вещей нашли ящики с книгами на древнееврейском языке. По свидетельству Мартына Стадницкого, кото­рый долгое время находился в тушинском ла­гере, самозванец «в самых опасностях воинс­ких читал Талмуд и раввинские книги»» (Илья Сельвинский. Еврейство Лжедмитрия – краска или идея? // Русский еврей 2001, № 1-2 (17)).