Инвалид детства

— Простите, — еще раз повторила она своим шикарным низким голосом, я не знала, что вы монах. Скажите, а это церковь?

Более нелепого вопроса она не могла бы задать, ибо стояла уже в самом церковном дворе.

— Церковь, — кивнул монах. — Только служба уже кончилась, старец на обеде, — он кивнул на домик, прилепившийся к церковной оградке. — Так что приходите вечером.

— Спускаюсь словно Орфей — к сфинксам, церберам и цирцеям! — Она вдруг плюхнулась в кресло и сложила на груди руки крестом. — И ты увидишь, я уведу его оттуда!

Ей вдруг стало весело — то ли вино ударило ей в голову, то ли собственная бравада заставила зазвучать в мире какие-то гулкие, победные трубы, вечно зовущие ее — такую прекрасную и отважную — на мужские битвы и подвиги.

— А может быть, — она вдруг вскочила и таинственно замерла посреди комнаты, эффектно взглянув на сидевшего в кресле, — может быть, мне самой там остаться? Навеки? Знаешь, у меня есть одно платье — длинное, глухое, черное, с большим капюшоном, — облачусь в него, как во вретище, буду спать на голых досках и питаться черными сухарями, чтобы простились мне мои согрешения, а?

— Как ты хороша сегодня! — Он взял ее за руку и притянул к себе.

— Нет, я вполне серьезно! — Она вырвала у него руку. — Знаешь, я часто думаю о том, как бы укрыться от этого суетного мира в каком-нибудь тихом благословенном селенье и провести остаток дней в забвенье и бесславии, совершенно инкогнито, как просто персона N. с точкой.

— О, — заметил он с усмешкой, — из тебя получиться самая очаровательная монахиня всех времен и народов. И к тому же — самая покорная и тихая. Но только я боюсь, что монахи не вынесут подобного испытанья!

— А вы что — здесь служите? — спросила дама. — Вы, наверное, священник?

Лёнюшка чуть заметно приосанился и ответил чинно:

— Все мы здесь служим… — И добавил степенно: — Господу Богу.

— А может быть, вы знаете такого юношу — он где-то здесь живет, — высокий, худой, с чудными чертами лица — Саша?

Монах всплеснул руками:

— Александр! Как же его не знать?

— Да-да, — обрадовалась дама, — Александр, Александр! Я и сама его называю полным именем, вы не знаете — где он?

— А на дровах.

— На дровах? — брови дамы удивленно полезли вверх.

— Ну да, на дровах. Он у нас истопником подвизается, сложил себе из поленьев келью в подвале, занавесил вход тряпкой и — красота — сиди молись, никто тебе не мешает!

— А где, где эти дрова, этот подвал с его кельей?

Монах смерил ее недовольным и строгим взглядом:

— А вам почто? Человек скрылся от мира, забрался в подвал — значит, у него причины есть никого не видеть, а тут что — всем и говори, где он прячется? Может, он из вашего полу никого видеть не хочет? Тут у нас монашеская обитель! — добавил он важно.