|
Монастыри и служение народу Речь инокам Уссурийского Свято-Троицкого Николаевского монастыря, в Неделю 8-ю по Пятидесятнице. Благочестивая душа одного нашего русского поэта, при виде дождя, падающего с неба, при виде нив и полей, готовых к жатве, при представлении будущего богатого урожая хлеба, излилась однажды в трогательной молитве к Богу; поэт-мыслитель представляет себе при виде всего этого духовный голод нашего народа и просит Господа: О Боже, Ты для Родины моей Даешь тепло и дождь — дары благие неба; Но, хлебом золотя простор ее полей, Ей также, Господи, духовного дай хлеба. Сегодня, под влиянием прослушанного евангельского сказания о насыщении Спасителем великого множества народа пятью хлебами, под влиянием пребывания в вашем монастыре, с его широкими просветительными задачами в настоящем и, особенно, в будущем,— невольно в слове проповеди церковной представилась мне мысль о необходимости духовного просвещения нашего родного, бесконечно дорогого сердцу, православно-русского народа. Ведь и Господь Иисус, как известно из Евангелия, обратил потом чудо телесного насыщения народа в повод для беседы о хлебе вечном и живом, о духовном насыщении, после которого уже не взалчет человек снова. И вам самим, возлюбленные братия этой обители, вам разве не близок сердцу тот же предмет беседы? Откуда вы пришли сюда? Из какого класса народа происходите? Из дальних стран нашего отечества, со всех его краев, из всех губерний и областей,— вы здесь как бы представители всей России, но какой России? России чернорабочей, крестьянской, того простого, трудолюбивого русского народа, который так жаждет духовного просвещения. Вот вы нашли себе приют и покой под сенью обители священной; у вас строй и порядок жизни; у вас молитва и богослужение; у вас наставление и руководство; у вас единство в исполнении обетов вашего звания. А там, в русских селах и деревнях, что? Одна ли нищета и бедность? Там часто видим пьянство, нечестие; там часто свары и раздоры; там грубое и глубокое невежество, и не всегда от недостатка земли или тяжелых условий труда, а часто от той же великой духовной темноты, от духовного голода зависит и самая нищета жизни нашего народа. Теперь он идет сюда, в Сибирь и на Дальний Восток, в переселение. Но если там, в оставленной им родине, «в России», как здесь говорят, были обители, храмы, школы, пастырство, были хоть какие-либо источники света, то что же будет с нашим народом, если погаснут эти немногие светильники, если здесь он получит только землю для посева и получения хлеба и не найдет ни святой обители, ни своего храма, ни пастыря и никакой заботливости о своем духовном насыщении и просвещении? Говорит нам слово другого поэта, даже не ревностного христианина: — 19 —
|