Старец Силуан Афонский

* * *

Сущность абсолютной свободы в том, чтобы вне всякой зависимости или необходимости, вне всякого ограничения — самому во всем определить свое бытие. Это свобода Бога, человек такой свободы не имеет.

Искушение для тварной свободы, являющейся образом Божиим, — самому создать свое бытие, самому определить его во всем, самому стать богом, а не принять только то, что дается, так как в этом есть чувство зависимости.

Блаженный Старец говорил, что и это искушение преодолевается верою в Бога, как и всякое другое. Вера в Бога благого и милостивого, вера, что Он выше всякого совершенства, привлекает к душе благодать и тогда нет тягостного чувства зависимости, но душа любит Бога, как самого родного Отца и живет Им.

* * *

Старец был человек малограмотный, однако, устремление его к познанию истины было никак не меньшим, чем у кого бы то ни было, но путь его к познанию искомой истины был совершенно непохожим на методы умозрительной философии. Зная это, мы с великим интересом следили за тем, как в совершенно особой атмосфере и своеобразной форме в его уме проходили самые различные богословские проблемы и выливались в его сознании в форму решения. Он не мог диалектически развивать вопроса и выражать его в системе рациональных понятий, он боялся «погрешить в мысленном рассуждении», но высказываемые им положения носили печать исключительной глубины. И невольно возникал вопрос: откуда у него такая премудрость?

Всем своим бытием Старец свидетельствовал, что познание высших духовных истин лежит на пути хранения евангельских заповедей, а не «внешнего» обучения. Он жил Богом, и свыше от Бога получал просвещение, и познание его было не отвлеченным пониманием, а жизнью.

В начале этой главы мы предположили изложить учение Старца, но в процессе работы склонились к мысли, что, быть может, лучше достигнем своей цели, изображая в доступной нам мере его духовный опыт, так как с одной стороны, будучи действием Великого Бога, опыт сей в каждом своем конкретном историческом явлении несет с собою нечто вечно новое, и с другой стороны — все его мысли, касающиеся самых глубоких религиозных проблем, являются следствием его молитвенного подвига и божественных благодатных посещений.

Христианство — не философия, не «учение» (доктрина), а жизнь, и все беседы и писания Старца суть свидетельство об этой жизни.

О личном отношении человека к Личному Богу

ГОСПОДЬ сказал Понтийскому Пилату: «Я на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине». Пилат скептически ответил: «Что есть истина?» и, уверенный, что на этот вопрос вообще нет ответа, не стал дожидаться такового и от Христа, но вышел к Иудеям.