|
Опять зажегся над землею Для новой жизни новый день. Еще чернеют чащи бора; Еще в тени его сырой, Как зеркала, стоят озера И дышат свежестью ночной; Еще в синеющих долинах Плывут туманы… Но смотри: Уже горят на горных льдинах Лучи огнистые зари! Они в выси пока сияют, Недостижимой, как мечта, Где голоса земли смолкают И непорочна красота. Но, с каждым часом приближаясь Из‑за алеющих вершин, Они заблещут, разгораясь, И в тьму лесов и в глубь долин; Они взойдут в красе желанной И возвестят с высот небес, Что день настал обетованный, Что Бог воистину воскрес! Владислав Ходасевич«Мечта моя! Из Вифлеемской дали…»Мечта моя! Из Вифлеемской дали Мне донеси дыханье тех минут, Когда еще и пастухи не знали, Какую весть им ангелы несут. Все было там убого, скудно, просто: Ночь; душный хлев; тяжелый храп быка. В углу осел, замученный коростой, Чесал о ясли впалые бока. А в яслях… Нет, мечта моя, довольно: Не искушай кощунственный язык! Подумаю – и стыдно мне, и больно: О чем, о чем он говорить привык! Не мне сказать… Владимир НабоковОвцаНад Вифлеемом ночь застыла. Я блудную овцу искал. В пещеру заглянул – и было Виденье между черных скал. Иосиф, плотник бородатый, Сжимал, как смуглые тиски, Ладони, знавшие когда‑то Плоть необструганной доски. Мария слабая на чадо Улыбку устремляла вниз, Вся умиленье, вся прохлада Линялых синеватых риз. А Он, младенец светлоокий В венце из золотистых стрел, Не видя матери, в потоки Своих небес уже смотрел. И рядом, в темноте счастливой, По белизне и бубенцу Я вдруг узнал, пастух ревнивый, Свою пропавшую овцу. Максимилиан ВолошинИз поэмы «Владимирская Богоматерь»Не на троне – на Ее руке, левой ручкой обнимая шею, Взор во взор, щеку прижав к щеке, неотступно требует… Немею – Нет ни сил, ни слов на языке… А Она в тревоге и печали Через зыбь грядущего глядит В мировые рдеющие дали, Где закат пожарами повит. И такое скорбное волненье В чистых девичьих чертах, что лик В пламени молитвы каждый миг, Как живой, меняет выраженье… В раскаленных горнах Византии, В злые дни гонения икон Лик Ее из огненной стихии Был в земные краски воплощен. И из всех высоких откровений, Явленных искусству, Он один Уцелел в костре самосожжений Посреди обломков и руин. От мозаик, золота, надгробий, От всего, чем тот кичился век, Ты ушла по водам синих рек В Киев княжеских междоусобий. — 58 —
|