Дары и анафемы

Во-вторых, любовь не мыслится в буддизме как совершеннейшее состояние бытия. Конечно, буддисты прежде всего люди, и, как и все люди, они считают, что лучше любить, чем ненавидеть. Но есть все же такое состояние души, которое в буддизме мыслится как возвышающееся над любовью. Это –– бесстрастие. Буддистский идеал недеяния предполагает, что человек должен остановить все свои действия, чтобы они не порождали следствий и не продолжали кармической цепи бесконечных чередований следствий и причин. Остановить все действия означает –– в том числе и те действия, которые происходят не в физическом мире, а в “ментальном”, то есть –– остановить все движения ума и все движения сердца и чувств.

Для этого надо отказаться от «коренной иллюзии» – иллюзии существования в мире какой бы то ни было целостности. Есть только восприятия, но нет воспринимающего. Есть действия, но нет действующего. Буддистская концепция «анатмана» отрицает существование личности – «буддизм отрицает единое, субстанциальное начало, которое является агентом человеческих действий...По учению Будды, интроспекция «подключается» ко всем движениям тела, при­чем и в процессах обычной жизнедеятельности. Даже каждо­дневная рутина жизни монаха должна быть охвачена интро­спекцией — что бы он ни делал, он должен делать сознательно и целенаправленно, «устанавливая смрити впереди себя» и следуя определенным правилам. Что это за правила? Во-первых, анализ реальности в тер­минах «дхарм», «скандх», «аятан», «дхату» (элементов, групп, баз, сфер элементов), главная цель которого—выработка привычки видеть мир дискретно. Во-вторых, осознание любого события в модусах существования, возникновения и прекра­щения, каждый из которых мгновенен. Таким образом, внимание адепта в основном сосредоточе­но на составленности и изменчивости всех вещей и событий. Особенно ярко это проявляется в медитации над природой тела, едва ли не самой главной в буддийской практике «от­странения» от мира. Борьба с плотью, которую в той или иной форме ведут почти все религии, в буддизме по сравнению, скажем, с джайнизмом и адживикой носит скорее теоретический характер. Вместо того чтобы умерщвлять ее физически, буддист будет вырабатывать правильное к ней отношение, а именно отношение в перспективе смерти (чем будет тело после нее—грудой костей или скопищем насекомых). Культивиро­вание отвращения к телу — один из важнейших способов выработать спасительную непривязанность к чувственным объектам»[116].

Итак, если брахманизм предлагает в медитациях видеть только Единое, только Бога и растворить в этом переживании единства восприятия всех частностей[117], то буддизм предлагает ровно обратное: замечай только детали, но избегай наделять что бы то ни было целостностью, единством. “Человек невежественный думает: “Я иду вперед”. Но свободный от заблуждения скажет: “Если в разуме возникает идея “я иду вперед”, то тотчас же вместе с идеей появляется нервный импульс, источником которого является разум, и вызывает телесную реакцию”. Таким образом, то, что эта куча костей, благовоспитанно именуемая “телом”, движется вперед, является результатом распространения нервного импульса, вызванного разумом. Кто здесь тот, кто идет? К кому имеет отношение это хождение? В конечном счете — это ходьба имперсональных физических элементов, и то же самое относится к стоянию, сидению, укладыванию”[118]. Так – кого тут любить? Любить некому и некого.