|
Мне ведомо, что близок день суда, И на суде нас уличат во многом… Но Божий суд не есть ли встреча с Богом? Где будет суд? – Я поспешу туда! Я пред Тобой, о, Господи, склонюсь, И, отрешась от жизни быстротечной, Не к Вечности ль Твоей я приобщусь, Хоть эта Вечность будет мукой вечной?[366] И в самом деле время Суда – это время Встречи. Но что же более пленяет мое сознание, когда я помышляю о ней? Правильно ли, если сознание моих грехов заслоняет в моем уме радость от встречи с Богом? К чему прикован мой взгляд - к моим грехам или к Христовой любви? Что первенствует в палитре моих чувств – осознание любви Христа или же мой собственный ужас от моего недостоинства? Именно раннехристианское ощущение смерти как Встречи[367], вырвалось однажды у московского старца о. Алексия Мечева. Напутствуя только что скончавшегося своего прихожанина, он сказал: “День разлуки твоей с нами есть день рождения твоего в жизнь новую, бесконечную. Посему, со слезами на глазах, но приветствуем тебя со вступлением туда, где нет не только наших скорбей, но и наших суетных радостей. Ты теперь уже не в изгнании, а в отечестве: видишь то, во что мы должны веровать; окружен тем, что мы должны ожидать”[368]. С Кем же эта долгожданная Встреча? С Судьей, который поджидал нашей доставки в его распоряжение? С Судьей, который не покидал своих стерильно-правильных покоев и теперь тщательно блюдет, чтобы новоприбывшие не запятнали мир идеальных законов и правд своими совсем не идеальными деяниями? Нет – через нашу смерть мы выходим на Сретение с Тем, кто Сам когда-то вышел нам навстречу. С Тем, Кто сделал Себя доступным нашим, человеческим скорбям и страданиям. Не безличностно-автоматическая “Справедливость”, не “Космический Закон” и не карма ждут нас. Мы встречаемся с Тем, чье имя – Любовь. В церковной молитве о Нем говорится: “Твое бо есть еже миловати и спасати ны, Боже наш”. Именно – Твое, а не безглазой Фемиды и не бессердечной кармы. У Марины Цветаевой есть строчка, которая совершенно неверна по букве, но которая справедлива по своему внутреннему смыслу. Строчка эта такая: "Бог, не суди: Ты не был женщиной на земле…". В чем правда этого крика? Оказывается, наши человеческие дела, человеческие слабости и прегрешения будет рассматривать не ангел, который не знает, что такое грех, борьба и слабость, но Христос. Христос – это Сын Божий, пожелавший стать еще и Сыном Человеческим. Не Сверхчеловек будет судить людей, но Сын Человеческий. Именно потому, что Сын стал человеком, "Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну” (Ин. 5,22). — 147 —
|