|
Как глубоко и смело мы могли бы жить, с какой надеждой, с какой уверенностью, если бы это помнили! Если бы мы помнили не будущую жизнь, о которой мы не знаем ничего, а вечную жизнь, которую мы теперь знаем блестками, зорями огненными — мгновенными хотя бы, но такими, которые дают смысл всему, такими мгновениями, ради которых — узнав, что это возможно и что однажды случившееся может, милостью Божией, повториться, — стоит жить годами. Жить из изумления о том, что когда-то, хоть один раз, было пережито, жить ради этого, жить благодарностью за это, жить не памятью, а трепетным хранением в сердце раз пережитого и трепетным ожиданием того, что оно снова непременно будет, что это был только отблеск, но скоро займется заря, вскоре придет жизнь, скоро придет Бог — встреча. Это одно из самых глубоких побуждений к молитвенной жизни и к жизни по Евангелию, к жизни, где мы стараемся охранить, уберечь все святое в себе через хранение заповедей, которые являются именно такой охраной. Вы, может быть, вспомните несколько образов, которые нам дает Священное Писание. Первое: Моисей на горе Синайской и внизу в трепете и ужасе собравшийся народ, взирающий на высоту горы, покрытой темной тучей, словно дымом из печи. И в эту темноту, движимый послушанием и верой, поднимается и вступает Моисей, и в то мгновение, когда он входит в этот мрак, мрак этот озаряется для него светом: слава Божия, виденная извне, — ужас и тьма; пережитая изнутри, она — свет и жизнь. Моисей беседует с Богом, и опыт его беседы с Богом, этой таинственной, глубинной встречи избранника Божия со своим Господом, его побуждает сказать: Господи, дай мне видеть Твое лицо! Моисей чувствовал присутствие Его Духа, слышал Его голос, переживал Его славу; взглянуть бы в Его лик — раз взглянуть! — и умереть, то есть выйти из жизни. И Господь ему говорит: нет, это тебе сейчас еще невозможно; лика Моего ты видеть не можешь. Но Я тебя поставлю в расселину камня; Я покрою тебя рукой; и когда Моя слава пройдет перед тобой, когда Я мимо пройду и сияние ослепительной Моей славы, которое ты теперь не можешь еще пережить, станет удаляться, Я приму Свою руку, и ты увидишь Меня сзади. Так и происходит; и Моисей видит как бы уходящего Бога (Исх. 33, 18–23). Один из отцов Церкви говорит нам, что так бывает со всяким человеком, к которому сколько-то приблизился Бог. Человек переживает Его присутствие, он уже не может жить без тоски о том, что пережил, он хотел бы видеть Лик Божий — но рано ему. Он видит, как удаляется от него Бог, — и что остается? Не бесплодная тоска, не горечь о том, что однажды данное теперь уходит, — нет! Остается голод и жажда, и томление по тому, чтобы снова встретить Того, Кто есть любовь, Кто есть жизнь, Кто есть истина и предельная красота, в Ком — слияние вечности. И остается только одно: следовать за Ним, идти за Ним, куда бы Он ни пошел. Так и говорит Моисей, когда Господь ему повелевает вывести из Египта детей израильских: но пойдешь ли Ты с нами, Господи? Потому что, если Ты с нами не пойдешь, незачем нам уходить из плена. — 396 —
|