Человек перед Богом

А что же делать? Я ей посоветовал каждый раз, когда встает какой-нибудь образ прошлого, поставить перед собой вопрос: если бы я снова оказалась в тех обстоятельствах, в которых я согрешила, - как бы я поступила теперь, с новым опытом, с долголетним опытом жизни? Тогда мне было двадцать лет, и тридцать, и сорок - теперь мне восемьдесят, я столько пережила и поняла; если вернуться в это событие, вглядеться в него самым глубоким, душу разрывающим образом, вглядеться в него с трезвостью и беспощадностью к себе и поставить себе вопрос: случись те же самые обстоятельства теперь - как бы я поступила? Кем бы я была?.. И если ты можешь сказать: этого я бы не могла больше никогда сделать, сказать, подумать, пережить, - тогда знай, что ты переродилась и можешь Богу сказать: та, которая это совершила, тот или та, которые были этим человеком, теперь умерли; я даже каяться в этом по-настоящему не могу, потому что этот человек вымер во мне...

Я помню подобную исповедь, когда человек говорил: вот грехи моего прошлого, я их знаю, я от них отрекаюсь, я их ненавижу; но каяться слезно сейчас не могу, потому что я больше не тот человек, который их совершил; тот - умер, ничего от него не осталось в результате даже не такой уж долголетней жизни, а потрясающего переживания раскаяния и покаяния.

И эта женщина нашла в себе мужество вглядеться в каждое устрашающее ее событие жизни, ее прошлого; она вглядывалась во все зло, во всю неправду, во весь ужас прошлого, и ставила перед собой и перед Богом этот решающий вопрос; и решив, в отдельности, каждый из этих вопросов, она почувствовала, что освобождается шаг за шагом от своего прошлого.

С ней это случилось на старости лет, случилось за два-три года до ее смерти. Но тот же вопрос встает перед нами каждый раз, когда мы готовимся к исповеди; только мы, большей частью, еще полны сил, наша жизнь нас влечет, как река, мы действуем, у нас нет той оседлости, которая позволяет глядеть на прошлое, как человек глядит на природу, усевшись на горе, когда он окидывает взором все, что ему открывается; бесстрастно, метко, зорко и с глубоким переживанием.

Нам надо учиться с ранних лет готовиться к каждой исповеди таким образом, не обязательно исповеди перед священником, а исповеди своей жизни изо дня в день перед Богом. Если бы мы каждый день вглядывались в этот день и во все, что нам вспомнится в нашем прошлом, с готовностью на то, что это прошлое нас будет обличать, что оно поставит под вопрос наше право называться христианином или даже порой просто человеком! Если бы мы были готовы так смотреть в свое прошлое, то могли бы его изжить из года в год и на исповедь приходить с подлинно глубоким переживанием: не эмоциями, а строгим, трезвым сознанием своей греховности. А сознание греховности означает перед лицом Бога и людей сознание, что мы недостойны того, чтобы нас уважали, чтобы нас любили. Надо спросить себя: если бы все люди знали обо мне то, что я сам знаю, как бы я себя чувствовал перед ними?.. Себя страшить тем, что когда-либо на Страшном суде откроются перед всеми людьми тайны нашей жизни - недостаточно, потому что мы слишком легко откладываем на будущее то, что надо делать сейчас. Да, будет Страшный суд - тогда увидим, что будет! К тому времени успеем покаяться! К тому времени мы переменимся!.. А «то время» никогда не приходит, потому что мы умираем слишком рано для того, чтобы успеть на земле уже стать жителями вечности.