|
– Благословен Бог, чадо, – отвечал старец Гавриил, – если это угодно Богу, то Он Сам, имиже весть судьбами, исполнит твое желание. Но Константин оставался непреклонным в своем намерении. Тогда старец, видя, что трудно разубедить юное сердце, в которое запала и возгорелась мысль о мученичестве, назначил ему пробыть сорок дней в затворе, подвизаясь в бдении, посте и молитве – в надежде, что в это время Сам Бог откроет ему полезное. Истинный послушник с радостью принял заповедь старческую, поселился в безмолвную келью и от всего сердца смиренно молил промыслителя Бога явить ему, благоугодно ли его намерение святой Его воле. В первую же ночь своего затвора, кода он после продолжительной и усердной молитвы заснул, то увидал во сне, будто бы он находится в церкви святой Софии, потом вдруг открывается церковный купол, и он увидел во облаках Господа Иисуса, окруженного множеством ангелов. Из числа их один отделился и, приблизившись к Константину, взял его за руку и хотел вознести к Господу. – Оставь его, – послышался глас Господа, – рано еще, – и Константин пробудился. Когда этот сон он рассказал старцу, то тот заметил ему кротко: – Из этого видно, что нет еще тебе воли Божией на подвиг мученичества, – и посоветовал ему подвизаться и быть в послушании, чрез что и без мученичества возможно спастись. И таким образом Константин покорился старцу и успокоился на долгое время. Но однажды, когда он в церкви слушал чтение, в его сердце запали слова: аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши (Иер. 15, 19). Эти священные слова он относил как бы к самому себе, а тайная мысль подсказывала ему идти в город Магнисию и проживающую там свою родную сестру обратить в христианскую веру. Запавшая мысль не давала ему покоя, а потому, будучи не в состоянии долее бороться с ней, он открыл старцу свой помысл, равно и желание последовать оному для спасения своей сестры. Но старец, находя это дело выше своих сил, послал его в скит святой Анны к духовнику иеромонаху Иоасафу и при этом сказал ему: – Что бы ни сказал духовник, прими как бы из уст Божиих и вполне последуй его совету. Когда Константин пришел к духовнику и открыл ему свое намерение, то духовник не только не отклонил его от доброго намерения, но с любовью благословил совершить добрый подвиг. К этому христианскому делу сочувственно отнеслись как святые отцы Горы Афонской, так равно и патриарх Григорий, которые, кроме благословения, дали ему и рекомендательные письма в Магнисию, к представителям тамошней церкви, и в особенности Кидонийскому дидаскалу (наставнику) Григорию, чтобы он принял Константина с отеческой любовью и споспешествовал бы ему благополучно окончить похвальное дело. — 217 —
|