|
И надо же такому случиться, буквально через тридцать минут после её ухода, с каталкой в реанимационную въехала сияющая Ирэн: "Тебя начальство разрешило вести к нам опять, на восьмой этаж. Сколько работаю, не припомню такого". И вот я на каталке, так и хочется написать на "щите", бородатый, худющий, но уже ничего и никого не стесняющийся, еду по знакомым коридорам. Это был триумф, скажу я вам. День сороковой. Машина скорой помощи выехала из Москвы. Меня везут в санаторий Переделкино, восстановиться после операции. Машина останавливается прямо напротив центрального входа. Только что я ехал по грязным и мокрым московским улицам, в потоке машин. А здесь тишина. Сосны и снег. Неспешно и степенно гуляли люди. Белка сидит на ветке и смотрит на меня глазками-бусинками. Водитель скорой, молодой паренёк, помог мне выйти. Предлагает подождать носилок, но я уже могу пройти в день до ста шагов, а потому прошу его не беспокоиться: "Дойду потихоньку". А сам стою и не могу надышаться. То ли солнце такое яркое, то ли соринка в глаза попала, но отчего-то они повлажнели. Неожиданно для себя самого, опускаюсь на колени и целую землю. Паренёк растерянно стоит рядом, не зная, что делать. Остановились многочисленные гуляющие и удивлённо смотрят в мою сторону. Но мне всё равно. Я уже столько дней никого и ничего не стесняюсь. Не стесняюсь выражать чувства, не боюсь показаться смешным. Ну и пусть я смешной. Зато я знаю то, чего не знают ни парнишка - водитель, ни эти люди. Я знаю, какое это счастье - жить. Просто жить... Вот я и нашёл один камешек из ожерелья, которое рассыпалось в моих руках. Найти бы другие. *** А еще через день в монастырском дворе, где он помогал сестре Елизавете укутывать стебли роз, чтобы они не пострадали в морозы, ожидавшиеся со дня надень, Арсения окликнули. - Елена? – Покровский и не собирался скрывать своего удивления. - Она самая. Бог в помощь. - Спасибо. Что-то случилось? - Почему обязательно случилось? - Тогда, значит соскучились? Услышав последние слова, сестра Елизавета едва заметно улыбнулась. - Вроде управились до темна, - сказала она, - у меня еще дела есть, а вы поговорите. - Вот-вот, - Арсений вздохнул, - права Наташа: кто-то делает, а я все говорю, говорю… - Опять самоедством занимаетесь? - Вовсе нет. Правду легче увидеть, чем услышать. Кстати, что мы стоим? Хотите чаю? - Вы какой-то стихийный. Соскучились… правду легче увидеть… хотите чаю. Давайте по порядку. — 119 —
|