|
(Я могу чувствовать твой гнев физически. Кто ты есть?) Я есмь! Я есмь! Это был некто, с кем я еще не разговаривала, о ком я думала, что он вообще не сможет больше разговаривать. Здесь и там я слышала, что он опять где-то показался, однако никогда я не получала ясных указаний. Я не хочу называть имени. Только то, что он обозначался как «продвинутый мастер». Я очень надеюсь, что еще раз в жизни создам условия, чтобы попасть в его колебания. Кто еще был отмечен такой встречей в комнате отеля в Бадсн-Бадене?! Вернувшись снова в отель, я вспомнила о записях, которые в 1932 году были сделаны в Америке. Примечательным образом эти записи уже тогда указывали на такое развитие, которое мы сейчас наблюдаем. Эти заметки являлись секретными и распространялись только в кругу, который был собран в братство этого мастера. Я думаю, что передача этих записок общественности потребует долгого времени. Кроме того, я знаю из предшествующих передач, что это не только потребует времени, но и что влиятельные члены братства считают для себя неудобной конфронтацию с общественностью. Я доверяю случаю. Он позаботится о том, чтобы эти строчки прочел тот, кому надлежит это сделать. И тот, кто знает, кто «я семь». И я верю, что соответствующие люди тогда среагируют. Однако, я до сих пор не могу поверить, что я единственный человек, который получил эти требования. Я все время пытаюсь спросить, где же остаются остальные? Я всегда беспокоюсь о том, что хотя я и говорю, что Калифорния и Южная Англия далеки от нас, но все же они находятся на этой же Земле, и там происходит сейчас квинтэссенция спиритического развития. Я очень рада этому. Однако еще больше я бы радовалась, если бы учителя этого братства хоть немного заботились бы о Германии. Действительно великие остаются дома в своем герметически защищенном помещении, потому что они боятся и избегают мучений, связанных с потерей силы от путешествий с докладами и дискуссиями. И если один из этих призванных все же пойдет на то, чтобы взойти на сцену, то я все-таки чувствую себя несколько задетой тем обстоятельством, что в большинстве случаев будет сделан доклад, который после этого можно услышать с кассет, но дискуссия со слушателями не состоится. Да, я знаю, чего это стоит. Но это задача. Даже если вопросы приходят в сотый раз. Все равно. Тогда нужно ответить на них в сотый раз и, пожалуйста, так же точно, как и в первый. Это также форма любви к ближнему. Я очень много размышляла над высказыванием, что высшие сущности теперь имеют все меньше мотивировки. Я не хочу драматизировать, но это самое угрожающее сообщение, какое я когда-либо получала. — 129 —
|