Как творить свою реальность. Пособие для начинающих

И вот, из середины толпы вышел молодой человек, и он выступил вперед. У него была небольшая арфа, и пальцы ею перебирали струны очень искусно. Он был одет в то, что называется туникой, сшитой из самой грубой шерсти. Краска почти выцвела, и цвета ткани практически не осталось. Туника была коричневатого, землистого оттенка, и она ниспадала вдоль тела юноши. Плечи его были крепкими и покатыми, а руки сияли, как будто их натерли маслом. И его туника опускалась ниже колен, открывая очень мускулистые, как у крестьянина, ноги. Солнце сделало его кожу довольно смуглой. А его волосы — они были волнистыми и иссиня черными, обвивая локонами его шею сзади. Он был почти кра­савцем. И вот, он начал перебирать струны и петь свою чудесную, недолгую песню.

И все зашептались, расступились, позволяя юноше выйти из толпы, и он начал петь. Я повернулся спиной, а он промолвил: «Великий Рам, слушай. У меня есть для тебя дар». И я обернулся, а он начал петь, и он пел песнь надежды и отчаяния. Он произносил такие слова: «Мы никчемный народ из невидимых земель, из семей безымянных призраков. Мы отвержены всеми, но нам удалось выжить, когда все остальные пали. Мы никчем­ный народ цветом своей кожи и убеждениями, и мы собрались вместе, чтобы узреть свою свободу. И ты, ве­ликое создание, кто освободил нас всех, питал нас всех, ты навсегда стал нашей семьей. И мы будем там, где ты есть, мы ляжем там же, где ты будешь спать, там, где ты будешь утолять жажду, мы будем пить вместе с тобой, и куда бы ты ни направился, мы пойдем с тобой».

Глава 1. Автобиография Рамты

И народ, старики, начали подпевать. Кто-то из них не мог запомнить слов и все же пел. И вскоре они все слились в чудесной гармонии. И я упал на колени, и я зарыдал. А они пели в честь великого дня Рама, мальчи­ки — завоевателя, и они пели, и пели, и пели. И девушки (тали танцевать, а пожилые женщины разожгли костры и начали доставать из своих котомок хлеб, разминать его в руках и подогревать на огне. И вскоре воздух наполнился различными ароматами: опреснока, забродившего вина, сладостей, песен, табака, звериной мочи, навоза и время от времени налетавшим благоуханием жасмина. И они устроили там настоящий лагерь.

И я опустился и сел на краю скалы, я не знал, что со всем этим делать. Я не смог позаботиться даже о своей матери. Как же я мог позаботиться о стольких людях? А песня все не смолкала. Я не мог заснуть. И когда я про­снулся, они все еще пели ту же самую песню.

Я очень быстро поднялся и услышал, как кто-то при­ближается ко мне сзади. Это был мой старый учитель. У него были очень густые брови, из-за которых невоз­можно было точно сказать, куда именно он смотрел. Он напоминал мне волшебника. И он подошел ко мне, раз-вернул шкуру и уселся на ней, устроившись поудобнее. Он был человеком, ценившим комфорт. И он вытащил бутылку хорошего вина и, налив в свой кубок, отпил вина, а затем передал бутылку мне. Я выпил прямо из бутылки — культура была мне чужда, — и он неодо­брительно на меня посмотрел, а потом отвел взгляд в сторону. Затем он дал мне немного сыра и чуть-чуть хлеба, сказав: «Я кое-кого к тебе привел». Я выругался. Он даже не обратил внимания на мои слова. И вот появился молодой человек с арфой. Он быстро и без