|
Карла: Моё тело всегда был хрупким. Я родилась с телесными дефектами, а уже в два годика надолго слегла с ревматическим жаром, затем в 13 и 15 лет – отказ почек, ну а по сю пору у меня не прекращается ревматоидный артрит и другие ревматоидные недомогания: со всем этим «багажом» я и живу. К 1981 году, когда начался контакт с Ра, мне сделали несколько операций на запястьях и сочленениях пальцев, а ревматоидные боли я ощущала практически по всем суставам моего тела: шея, спина – это самое тяжёлое, что было после пальцев. Я работала библиотекарем, мне нравилась эта работа, затем как помощница и со-автор с Доном, но 1976 год был последним, когда я могла ещё стучать на печатной машинке, к 1981 году я уже была инвалидом и была им официально признана здравоохранением США, продолжая испытывать проблемы разного характера: от органических до всё тех же ревматоидных. В общем, я испытывала боли постоянно. Мне не очень удобно упоминать об этом, да и никогда не хотелось, поэтому я тщательно боли свои скрывала, пытаясь хоть иногда выглядеть здоровой; а на самом деле и выглядела здоровой. Но тело… тело ныло всегда. Я думаю, что трансовое состояние, в котором я находилась во время сеансов, было для моего тела ещё более нелёгким испытанием, оно и так болело, а тут ещё и совершенно не двигалось. Это означало, что те суставы, которые были и так плохи, после сеансов становились плохи ещё больше, особенно это касалось шейных позвонков, спины и запястий, они почти разрушились. Я вставала с ложа сеансов и оказывалась в мире БОЛИ. Ничто не указывало на то, что есть способы избежать этих болей, поэтому для меня легко было в конце концов примириться с таким положением дел, ну досталось такое больное тело – что ж теперь поделать?! Я чувствовала, что будто подвожу всю группу, когда Ра говорил, что необходимо сократить время сеанса, поэтому сознательно, усилием воли, старалась подавлять себя и максимально увеличить продолжительность сеанса через невыпускание себя из состояния транса.
Дональд и Джим никогда, даже начиная с самых первых сеансов, не упрекали меня в этом, они всегда были безконечно заботливы, работая с такими ограничениями. Однако я часто лила слёзы по этому поводу, искренне желая быть таким инструментом, который бы способствовал увеличению количества времени сеансов с Ра. Для самого контакта оказалось весьма продуктивным то, что мы с Джимом стали любовниками, потому что вся та физическая энергия, которую я отдала во время первых сеансов, должна была как-то ко мне вернуться, чтобы я могла продолжать: она и вернулась через секс. Как человек может «чисто» сказать – мол, имею любовника? А как ещё скажешь? Да, имею любовника. Я пробовала воздержание с Доном, и это продолжалось около двух лет – с тех самых пор, как мы только начали работать вместе. Но мне это страшно не понравилось, не такой я жизнь себе планировала. Я обговорила проблему с Доном, и мы решили, что я буду встречаться с кем захочу. Дон проводил много времени на работе, он был лётчиком на «Истерн Эйр Лайнз», ну а я была предоставлена в дни его отсутствия самой себе. Дон никогда не видел моего любовника, а любовник никогда не видел Дона. Когда появился Джим – он стал регулярно посещать наши курсы по медитации, к тому времени у меня уже снова был период воздержания, почти четыре года. Как-то не везло мне с мужчинами, ни к кому я не испытывала ни дружеских чувству, не говоря уж о прочем. Джим оказался ответом на мои молитвы о мужчине. И хотя он был очень погружён поначалу в своё одиночество, но он оказался отличным компаньоном и восхитительным любовником, особенно под настроение. От меня Джим в житейском смысле слова ничего не хотел, мы просто были рядом. А Дону нужен был только такой вид компании. В общем, двое мужчин вошли в мою жизнь настолько органично, насколько кусочки пазла соединяются вместе. За всё то время, что существовал наш «тройственный» союз, это был действительно союз, каждый из членов которого искренне желал служить. — 239 —
|