Год 2150-й

— Я — Бонни. Добро пожаловать в нашу Альфу, Джон. Сев передо мной на колени, она взяла меня за левую руку

и прижала свою теплую правую руку к моей щеке. Не успел я опомниться, как она уже опять сидела в своем кресле. Затем она жестом отправила ко мне красивого темноглазого молодого великана, который сидел рядом с ней.

Когда он подошел, я встал, смутившись тем, что не оказал Бонни этого знака внимания.

— Пожалуйста, не вставай, Джон. Я — Адам. Ты увидишь, что в 2150 году мы не отягощаем свою жизнь ненужными социальными правилами —- такими, как «проявление уважения» или «оказание чести» другому человеку. Каждому известна его истинная значимость, и взаимоуважение у нас подразумевается само собой; его не надо формально провозглашать.

Не зная, как на это отреагировать, я решил прибегнуть к простому, проверенному способу.

— Спасибо, — сказал я, и это было первое произнесенное мной слово. — Ты очень добр. Видимо, мне еще очень многому надо научиться.

Я осторожно ответил на его знак внимания.

Затем передо мной присела и представилась Альфа-партнерша Адама, Нэнси, и я заглянул в ее глубокие ясные карие глаза.

Потом настал черед улыбающегося Дэвида с плечами Геркулеса и его Альфа-партнерши Дианы, которая, хотя и была из них самой «маленькой» (метр восемьдесят пять), обладала прекрасным женственным телом.

Затем я познакомился с Голиафом нашей Альфы, Стивом, рост которого был два метра шесть сантиметров. Его гигантское тело уравновешивалось лицом, излучавшим парадоксальную смесь озорства и терпеливого добродушия.

Последней представилась энергичная Джойс с чудными зелеными глазами и темно-каштановыми волосами — такими красивыми, что я пожалел, что в 2150 году не носят длинных причесок.

Пожалуй, общими (и самыми поразительными) физическими чертами были их всепроникающие, всезнающие глаза, короткие волосы, огромный рост (ведь я, при своих 190, был сантиметров на пять ниже самого малорослого из мужчин) и удивительная красота тел. Они были похожи на идеализированные греческие статуи — и женщины, и мужчины. Но в отличие от людей XX века, среди которых такая красота была редкой и желанной, они не обращали никакого внимания на свою внешность. Кэрол сказала мне, что они ценят красоту и силу ума больше, чем красоту и силу тела.

Однако я вспомнил слова СИ о том, что тело — отражение разума, а разум — отражение духа, и решил, что они не должны относиться равнодушно к физическому здоровью и красоте.

Я удивился тому, как тепло и дружелюбно они разговаривали со мной, а я — с ними. Я легко преодолевал свое отвращение к чужому прикосновению, типичное для 1976 года, — наверное, потому, что они действительно нравились мне. Это была не обычная поверхностная симпатия, которую я часто ощущал при первой встрече с человеком в XX веке, а глубокая личная привязанность к каждому из них. От них исходило такое доверие и такая положительная энергия, к которым невозможно было остаться безразличным. Я полностью расслабился в их компании, потому что они уже стали моими друзьями —лучшими друзьями!