Таро и путешествие героя

Нумерологичес­кое сложение вы­являет взаимо­связь между картами Влюбленных (VI) и Диавола (XV). В Таро Райдера-Уэйта эта взаимосвязь под­черкивается сходной композицией обоих рисунков. Мы видим на них Адама и Еву до грехопадения и после. На карте Влюбленных они находятся под эгидой архангела Рафаила, хранителя Древа Жизни, целителя мира и обитающих в нем людей. Этого арханге­ла тоже считают проводником душ в Царстве мертвых, а также победителем темного ангела Азаила, в пле­ну у которого как раз и находятся люди, изображенные на XV Аркане. Взаимосвязь этих двух карт напоминает нам о необходимости освобождения от всякой подчиненности и зависимости (Диавол), чтобы обрести возможность выбирать по свободному велению сердца (Влюбленные).

Обе карты оказы­ваются, таким обра­зом, не чем иным, как двумя противоположными полюсами одного и того же переживания; от одной этой мысли голова с непривычки может пойти кругом. Самые воз­вышенные, чистые и благородные чувства, свободные от каких бы то ни было темных пятен, человек испытывает, когда по-на­стоящему любит. Однако сопоставление этих двух карт показывает, что даже когда мы убеждены в полноте своей любви и в чисто­те своих намерений, где-то в тайниках нашей души все равно су­ществует противоположный полюс, темная область жажды эгоис­тической власти над другим человеком или доступа к его день­гам, банальной похоти или возможности устроить свой быт, или чего там еще. Но при этом верно и обратное: даже тогда, когда мы видим в другом человеке одно только зло, когда кровью клянемся отомстить и вообще мечтаем стереть его с лица земли, все равно существует некий светлый полюс, пусть и невидимый в данный момент, ибо под всем нашим гневом, ненавистью и презрением к нему таится все та же любовь, просто она немного «пересто­ялась» и подернулась пленкой ненависти.

Потому-то и бывает так тяжело осозна­вать, что одного полюса без другого не бы­вает, что они, как день и ночь, образуют единое целое, — именно это­го наше разумное «Я», расслабившееся среди возвышенных и бла­городных чувств, принять никак не хочет. Мы заботимся лишь о том, чтобы сохранить эти светлые чувства как можно дольше — и как можно быстрее спровадить темные в Подземное царство. Вот тут-то мы и попадаем в незавид­ное положение доктора Фауста, о котором он рассказывает своему ученику Вагнеру, в данном случае олицетворяющему его, Фауста, собственную прежнюю беззаботность: «Тебе знакомо лишь одно стремленье. Другое знать — несчастье для людей. Ах, две души живут в груди моей, друг другу чуждые, и жаждут разделенья!»