|
Поскольку дьявол на христианском Западе был объявлен summum malum, то есть суммой или средоточием всякого зла, он объединил в себе все теневые аспекты. Вот почему и эта карта столь многозначна, и архетип Диавола нельзя свести к какому-то одному знаменателю. В любом случае Диавол символизирует нечто «неслыханное», причем в обоих смыслах слова. Это и вещи, о которых мы никогда в жизни не слыхали, и в то же время все то, что мы считали неслыханным, то есть для себя совершенно невозможным — то поступки, мотивации, желания, намерения, мысли, качества, которые вызывали у нас возмущение или отвращение, которых мы стыдились и обнаруживали до сих пор только у других, зато на удивление часто, и всегда строго осуждали. Те привычки, черты и взгляды, так раздражавшие нас в других, которые вдруг оказались не просто присущими нам самим, но нашей неотъемлемой частью — а мы-то радовались, что у нас их нет и быть не может. Здесь, в сумрачном Царстве Теней, живет все то, что нам удалось вытеснить из сознания до такой степени, что его как бы и не стало совсем. Это то, что всякий раз вызывает у нас страх, когда напоминает о себе. То, чего мы стыдились бы до мозга костей, если бы нас на этом «поймали» — да даже если бы мы сами «поймали» себя на этом. И вот теперь мы должны все это не только признать за собой, но и принять как должное. Ничего удивительного, что решаемся мы на это лишь с величайшим нежеланием, страхом и отвращением. Замечательное по силе и выразительности описание такого беспощадного самоосознания, в буквальном смысле слова саморазоблачения, которое любому могло бы послужить образцом, принадлежит Альберу Камю. В повести «Падение» он рассказывает об элегантном, преуспевающем и уважаемом адвокате, принадлежащем к самым что ни на есть высшим кругам общества и считающим себя безупречным во всех смыслах. Однако однажды вечером, идя по совершенно безлюдному мосту, он вдруг услышал позади себя смех. Потом смех повторился еще и еще, и больше уже не покидал его, пока не заставил осознать горькую правду, увидеть свое истинное лицо под привычной тщеславной маской, свою огромную темную тень, и понять истинные мотивы своих на первый взгляд столь порядочных и благородных поступков. В этой сумеречной зоне обитает все наше то, что хотело бы жить полноценной жизнью, но лишено права на это и вынуждено влачить теневое существование. Это — наши нелюбимые «внутренние демоны», которых Эго считает недостойными появляться в свете, а потому запирает на замок. И они сидят в темнице, в таком же жутком подземном карцере, слишком низком, чтобы встать во весь рост, и слишком узком, чтобы лечь, вытянув ноги, куда в Средние века бросали бунтовщиков, чтобы забыть о них навсегда. Наше Эго с той же жестокостью относится к своим нелюбимым сторонам, стремясь всячески подавить их и предать забвению. Не удивительно, что со временем они превращаются в демонов, терзающих наше сознание не только в кошмарных снах. — 71 —
|