|
Как мне хочется увидеть тебя, ты не можешь себе представить! До меня, конечно, не доходит то обстоятельство — почему ты не хочешь приехать в Москву. Видимо, нашу связь, отношения и переписку ты не ценишь, а для меня это имеет жизненно важное значение. Правильно ли я сужу или нет: мне кажется, что ты не любишь меня, и поэтому эта связь для тебя ничего не значит. Я думаю, что это не так. Ты можешь меня не любить и презирать, но если я тебе полезен в интересующей тебя области, ты должна хотя бы за это уважать меня и нашу связь. Я надеялся, что мы обсудим многие теоретические вопросы, когда приедешь. Не пойму я тебя. Не знаю даже, как писать и что. Кстати, Лид. Мак. вчера, 20 декабря, звонила М. А. и сказала, что Биди не должен любить Наташу, что ее мама написала письмо о намерении Наташи приехать в Москву, что она, Л. М., не может ее принять, так как она поместила свою подругу — больную Т. В. (туберкулезом — ред.) М. А. ответила ей, что: «Если Вы не примете, то я ее приму». Вообще Л. М. играет какую-то нехорошую роль в нашей связи, неужели она считает нас детьми, зачем вмешивается в наши дела? Я посетил ее три раза, и каждый раз она сознательно избегает разговора о тебе. При этом крайне внимательна ко мне, даже кокетлива. Я удивлен. Вчера в десять вечера позвонила по телефону и пригласила меня в гости, заметив, что у нее сидят барышни и она хочет меня с ними познакомить. Я не поехал. Об этом тоже никому не говори. Целую крепко, твой Биди. Л. М. говорит неправду: никакую подругу с туберкулезом она не помещала в своей квартире Наташа! Неужели ты не пожалеешь меня, умоляю, приезжай; если ты хочешь, пусть это будет последняя встреча (пока), потом я уеду и — даю слово — не буду тревожить тебя больше. Пожалей, приезжай ко мне, хочу видеть тебя и поговорить обо всем. Моя милая Наташа! Будь хорошей. Не приедешь — тогда все пропало. Биди. P.S. Наташа! Прости за письмо от 13 декабря. Я с ужасом вспоминаю об этом письме. Наташа! Приезжай, моя родная, пожалей меня, умоляю. Если не приедешь, то что будет со мною — не знаю. Пожалей, прошу еще раз: приезжай. 24 22 декабря 1956 г. Москва Моя милая, дорогая Наташа! Я долго не мог заснуть; в конце концов зажег лампочку, которую ты знаешь, и увидел: на часах без пятнадцати минут четыре утра. И вот я встал, пишу. Вечером 21 декабря отправил письмо, а ночью в четыре часа 22-го пишу тебе второе, хотя ты наказала в один день не писать по два письма, но не могу — поверь, моя Наташа. В письме от 17 декабря ты пишешь: «Я все-таки считаю ненужным приезжать в Москву после твоего письма, ради того что ты хочешь без злобы расстаться со мной, не стоит ехать». Я эту фразу читал десятки раз... Я не вынесу этого и умру! Неужели ни в одном уголке твоего сердца нет моей души? Неужели ты не пожалеешь меня? Ведь в самые тяжелые дни, в тюрьме, я мог говорить словами русского поэта Есенина: — 79 —
|