|
Отсутствие «я» тоже может стать привязанностью, как в знаменитом диалоге между великим китайским мастером Чао Шу и почтенным Йеном Янгом. — Что, если я не принес ничего? — спрашивает Йен Янг. — Положи это, — отвечает Чао Шу. — Если я не принес ничего, что же мне класть? — спрашивает Йен Янг. — Тогда унеси это, — отвечает Чао Шу.* * Thomas Cleary, trans., The Book of Serenity (Hudson, N. Y.: Lindisfarne Press, 1990), Case 57: «Yan Yang's Thing». Можно достичь отсутствия «я», отказавшись от всех привязанностей, и продолжать процесс создания собственного «я», гордясь своими достижениями: «Меня не волнует старение, я не боюсь смерти». Старайтесь отличать искренние чувства от искусного обмана. Наше «я» очень живуче: как только мы отрубаем одну его голову, на ее месте тут же вырастает другая. Следите за тем, чтобы пустота была действительно пуста. Разрешите мне привести небольшой пример из собственной жизни. Когда я впервые стал практиковать випашьяну, то с увлечением рассказывал об этом друзьям. Некоторые из них тем не менее остались равнодушны к моему красочному рассказу. Это меня задело, я обиделся. После долгих поисков, думал я, я нашел наконец подходящую практику и многое принес ей в жертву. Но я не подумал о том, как к ней могут отнестись другие люди. Я не отождествлял свой путь со своим «я». Чтобы практиковать випашьяну, следует отказаться от образа человека, практикующего випашьяну. Свобода, о которой я говорю, подразумевает отказ от любых форм психологической защиты, которые мы для себя создаем, от любых представлений о собственной личности. Такая свобода невольно внушает страх, который сродни страху смерти: мы боимся потерять свое мнимое «я». Но с этим страхом можно работать — он возникает и проходит, и мы видим, что он — феномен непостоянный. С помощью такого вдумчивого познания мы постепенно растворяем ощущение своего «я». Мы умираем постепенно, частями. Как я уже говорил, многие люди не прочь расстаться с идеями или имуществом, но им тяжело расставаться с близкими людьми. Они не могут обойтись, например, без привязанности к своим детям, которых они сильно любят. Но любовь и привязанность — не одно и то же. Любовь не означает создание «я» и нежелание с ним расстаться. На самом деле мы можем по–настоящему любить, только расставшись с нашим «я». Привязанность означает наличие определенных условий, определенного порядка. Настоящая любовь не ставит условий. Она не преследует никакого результата. Отказываясь от привязанностей, мы не отказываемся от людей, которые близки нам. Просто теперь мы связаны с ними совершенно иными узами. — 67 —
|