|
Аманда застыл в оцепенении, наблюдая, как мимо проносятся боевые кони, ослеплённый сверканием металла и оглушённый грохотом копыт. Он крепко вцепился в рукав Будды, ещё долго они стояли, пережидая, пока мимо проскачет огромная армия, – два старика, потомки обречённого рода… Будда не послушал совета Виручжаки. Они пошли к Капилавасту, к месту, где Будда помнил каждый уголок… Но когда Благословенный увидел стены родного города, сердце его наполнилось отчаянием. Там шла битва. Вернее, уже не битва, а побоище. Воины Косалы истребляли всех, кто попадался на их пути. Входить в город не было смысла… Впервые Ананда видел своего старого друга в такой печали. Они остановились в роще, хорошо знакомой Будде с детства. Даже сюда, откуда едва виднелись строения Капилавасту, доносились отчаянные крики умирающих и лязг мечей… – Да исполнится судьба их… – с грустью прошептал Будда, закрыв глаза. По его щеке прокатилась крупная слезинка… Весь день он пролежал неподвижно, закрывшись плащом. Но Ананда знал, что чувствует его учитель. И от этого знания сердце его обливалось кровью… Ночью они вошли в город. Ананда был в ужасе. Горящие развалины отмечали то место, где некогда была цветущая столица. Всюду запах гари, разрушения, и страшный, ни на что не похожий дух свежей крови. Запах, от которого нельзя укрыться. И – тела. Мёртвые тела. Они были повсюду. Мертвецы лежали в лужах собственной крови, но лишь немногие из них сжимали в мёртвых руках оружие. Виручжаку уничтожил всех. Трупы устилали улицы, высовывались из окон, подпирали спинами стены… Трупы мужчин, женщин, стариков… Детские трупики. Нет, не все были убиты. Однако одиноко бродящие люди, оставшиеся в живых, почти ничем не отличались от мертвецов. Город вымер. Город был убит. Сердце Будды опустело. Теперь он видел своими глазами то, что было дано ему в медитации. Его дворец. Дворец, где он провёл своё детство. Груда дымящихся развалин. Кошмарное зрелище… Теперь мертвецы стали казаться ему более реальными, а смерть – более близкой. Этих людей он знал. Он привык видеть их живыми. О небо! Неужто это тот самый сад, где он проводил лучшие годы своей юности? Но что это, что это за странное движение меж обгорелых деревьев? Что-то подсказывало ему, что туда нельзя смотреть. Что даже сердце Освобождённого не выдержит этого зрелища. И Будда отстранил Ананду. – Я сам… Дальше я пойду сам. Он знал, что увидит. Он видел это раньше. Нелепые, страшные обрубки были ещё живы. Их конечности, некогда прекрасные нежные руки и сильные молодые ноги валялись тут же, на выжженной траве. Некоторые были ещё живы… — 137 —
|