Услыша от Макаровны о видении маленького больного, я велела Анне еще раз спросить Колю об этой «душе», а сама встала за дверью, так что Коля меня видеть не мог, а я сквозь щель двери могла за ним наблюдать. Анна, ставшая теперь ласковее к своему ребенку, прилегла к нему на свою большую кровать, где он лежал, и, поглаживая его, спросила: «Сыночек! Душа-то все еще тут?» – «Нет, она улетела!» – отвечал Коля; но вдруг мальчик улыбнулся и, указывая пальчиком вверх, радостно воскликнул: «А вот, она опять прилетела! Она холосая!… Видись, мама?» Является вопрос, откуда мог Колюшка почерпнуть мысль о летающей над ним душе?! А также и о том, что « она из наших , т. е., что это не чужое , а близкое к их семье существо?!. Уж, конечно, ни Анна, ни Макаровна не могли внушить ему понятия о летающей душе, так как ни та, ни другая религиозностью не отличались, и мальчик от них мог научиться только бранным словам, которыми эти женщины, обе задорного характера, друг друга частенько угощали, ссорясь из-за самых ничтожных причин… и вдруг – такое видение!… Ребенок этот целыми часами занят был едой; мать, которая им тяготилась, была довольна, когда Коля, удобно усевшись на низенькую скамеечку у стены в кухне, всецело погружался в поглощение большой порции каши с молоком. Поэтому, когда мальчику явился светлый посланник , получивший , как надо думать, поручение присутствовать при пробуждении Коли в их мире, для меня стало ясно, что ребенок непременно умрет. В следующем проявлении одной недавно умершей особенно ясно видна намеченная цель – покинутому на земле мужу её дать веское доказательство того, что она продолжает существовать и что проявилась именно она. В 1874 г. в Париже умерла сестра моего мужа, Екатерина Андреевна Ш-ская. В то время в нашем губернском городе Симбирске проживала одинокая старушка, г-жа Узатис, пользующаяся покровительством и некоторою помощью со стороны господ Ш-ских, но, по слабости зрения, а главное – по плохой своей грамотности, не бывшая с ними в переписке и потому не знавшая о только что случившейся кончине г-жи Ш-ской. Однажды, в сумерки, г-жа Узатис видит кого-то, входящего к ней в комнату. – «Это ты, Ариша?» – спросила она, думая, что это пришла женщина, прислуживавшая ей, но, не получая ответа, старушка стала вглядываться в подходящую к ней ближе особу и, узнав вошедшую, пошла ей навстречу, радостно воскликнув: «Голубушка моя, Екатерина Андреевна, давно ли вы приехали?!…» Но та, к которой относились эти слова, попятилась немного назад от распростертых объятий старушки, почти касавшихся ее, и вдруг исчезла. Видение свое г-ж Узатис тогда же рассказала нескольким лицам, описывая, в каком костюме ей «почудилась» Е. К. Ш-ская:… «Широкий, распашной серый капот, отделанный малиновым… На голове белый чепчик…» — 44 —
|