|
Подождите! Но общество не может ждать. Секунды жизни — и уже входит общество. Общество должно шлепнуть ребенка. А теперь люди, изучившие явление шлепанья ребенка, говорят, что первый шлепок — это как шок, ведь ребенок очень тонок, деликатен. Девять месяцев он жил в очень защищенной среде — этот шлепок, как огромный шок. Его жизнь начинается с шока. Далее, есть еще более жестокие люди. Евреи будут делать обрезание — огромный шок удаления крайней плоти. Вы начали насилие, вы начали безжалостно портить ребенка. Общество на своем пути. И немедленно все должны навалиться на ребенка. Теперь матери говорят, когда кормить ребенка грудью и когда не кормить, после трех часов, так, как если бы каждый ребенок был автомобилем Форда, очередным автомобилем Форда. Каждый ребенок индивидуален. Его потребности различны. Один ребенок начинает чувствовать голод через два часа, другой не чувствует голода через четыре. Это среднее трехчасовое значение опасно. Один ребенок не будет голоден, но мать будет заставлять его, потому что три часа прошло, другой ребенок будет голоден, и будет кричать и плакать, но мать будет ждать и смотреть на часы, ведь трех часов еще не прошло, как она может кормить его? Это тонкие уловки для разрушения деликатной разумности, деликатной жизни ребенка. Он должен быть натренирован во всем. От туалета до Бога, он должен быть натренирован во всем. Ему не разрешено никакой самопроизвольности. А разумность расцветает в естественности, разумность умирает в дисциплине. Чем более дисциплинирован ребенок, тем более глупым он будет; чем более ребенок разумен, тем более бунтарским он будет. Бунтарство и разумность — синонимы; глупость и дисциплина — синонимы. Если вы преуспели в том, чтобы заставить ребенка подчиняться и соответствовать вашим понятиям, то вы преуспели в убийстве его разумности. Ваши школы, ваши колледжи, ваши университеты — все учат чепухе, потому что все они против чувства. Нигде не учат чувствительности — нигде. На самом деле, чувствительность должна быть разрушена. Опасно позволить ребенку быть чувствительным и разумным, потому что если ребенок останется чувствительным, то общество не сможет заставить его на протяжении жизни делать глупые вещи. Например, человек всю свою жизнь остается клерком, просто подшивает бумажки. Чтобы делать это, надо быть очень нечувствительным. Если вы обладаете некоторой чувствительностью, вы захотите вырваться из этой ерунды, вы захотите уйти в леса, в поля. Вы можете захотеть стать садовником, вы можете захотеть стать фермером, рыбаком, или плотником, или скульптором, или поэтом — но вы не захотите остаться клерком в учреждении. Ради чего можно хотеть быть клерком? Солнце так ярко, цветы расцвели, поют птицы, а вы вот делаете работу клерка! Это будет невозможно. Чтобы заставить вас делать любую работу, общество должно убить вашу разумность, вашу чувствительность. Если вы тупы, легко заставить вас идти в любом направлении. Тогда человека можно удержать на любой бессмысленной работе. А когда всю свою жизнь вы делаете бессмысленное, естественно, постепенно вы теряете все возможности быть разумным. — 88 —
|