Прямо к Свободе. Размышления о суфийских притчах

Врач сказал ему:

"Ваша жена была слишком толстая, и её бесплодие было связано с этим. Я знал, что есть только одна вещь, которая может оторвать её от еды, это страх смерти. Таким образом, теперь она вылечена",

Вопрос знания — это опасный вопрос.

Доктор солгал. Доктор сказал нечто, что вовсе не должно было произойти. Но через это нечто другое произошло. Он сказал: "Женщина умрет". Она стала очень озабоченной. Смерть стала навяз­чивой, стала кошмаром. Она, должно быть, непрерывно думала о смерти. Она не могла есть. Но она не умерла, и через 40 дней врач сказал: "Она здорова, теперь она может забеременеть".

Что произошло? Он мог бы сказать с самого начала: "Соблюдайте диету или поститесь". Это было бы правдой — но это не было бы мудро, потому что женщина не соблюдала бы диету и не голодала бы 40 дней. На самом деле, должно быть, другие врачи говорили ей именно это, и она никогда не слушалась. Поэтому было бы верно сказать: "Диета или сорокадневный пост — и вы здоровы", — но это не было бы мудро.

Истина не всегда мудра, а не истина не всегда глупа. Вопрос знания — это очень сложный вопрос.

Доктор создал ситуацию. Он был действительно мудрым врачом. Он создал ситуацию. Он знал, что поможет только страх смер­ти. Он шокировал женщину страхом смерти: Он дал ей такое беспо­койство, муку, что она совсем забыла о еде. Кто ест, кто наслаждается едой, когда смерть стучится в дверь? Она, должно быть, каждую минуту смотрела на часы, на календарь: один день прошел. Кто заботится о еде? И как вы можете радоваться еде, когда есть смерть? Это невозможно. Произошел новый заем жизни.

Неистинный, но мудрый — таков каждый Мастер.

Гурджиева очень много критиковали, потому что он был лжецом. И ложь пришла от суфиев, он был суфием. Он обучался в суфийских монастырях и школах, на Западе он ввел суфизм в этом веке в совершенно новой версии. Но тогда обычному христианскому уму было невозможно понять его, потому что истина — это ценность, и никто не мог подумать, что Мастер, Просветленный Мастер может лгать.

Можете ли вы подумать, что Иисус лжет? А я знаю, что он лгал, но христиане не могут думать об этом: "Иисус лжет? Нет, он честнейший человек". Но тогда вы не знаете — вопрос знания очень и очень опасен. Он лгал обо многих вещах. Мастер вынужден — если он хочет помочь, иначе он будет святым, но никакая помощь не будет возможна от него. А святой без помощи уже мертв. Если святой не может помогать, то какая польза от его пребывания здесь? В этом нет смысла. Все, что они могут получить от жизни, они получили. Они здесь, чтобы помогать.