Проблески золотого детства

Он сказал: «Я просто приехал увидеть то, что я глубоко внутри подозревал - что ты не тот, чем кажешься. Ты кто-то еще».

Я сказал: «Странно, что ты никогда не говорил мне об этом раньше».

Он сказал: «Я сам думал, что это странно, говорить кому-то, что он кто-то еще, другой, чем кажется, поэтому я хранил это при себе. По это всплывало вновь и вновь — и теперь я стар, я хочу увидеть, так ли это, или я просто дурак, тратящий свое время, думая об этом».

До того, как он уехал, он стал саньясином.

Он сказал: «Теперь нет смысла не становиться саньясином. Я видел тебя, я видел твоих людей. Я стар, и я долго не проживу, но даже если я буду саньясином лишь несколько дней, я почувствую, что моя жизнь была не напрасна».

БЕСЕДА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Х орошо. Я пытался вспомнить этого человека. Я могу видеть сто лицо, но меня никогда не волновало его имя, поэтому я не помню его. Я расскажу вам всю историю.

Моя Нани, видя что меня трудно учить, а отправлять меня в школу значило лишь создавать проблемы, пыталась убедить мою семью, моих отца и мать, но никто не был готов услышать се. Но она была права, говоря: «Этот мальчик мешает тысяче других мальчиков, и каждый день он что-то придумывает. Лучше найти ему частного учителя. Пусть он «посещает» школу, как он называет это, иногда, но это не поможет ему выучить ничего стоящего, потому что он всегда создает проблемы для других и для себя. Ни на что другое времени не остается».

Она пыталась как могла обучить меня основам, но никто в моей семье не был готов найти мне частного учителя. В этом городе даже сегодня вряд ли у кого-либо есть частный учитель. Для чего? Вся семья говорила: «Зачем тогда школы, если нам нужно нанимать частных учителей?»

Она сказала: «Но этого мальчика нельзя сравнивать с другими, не потому что я люблю его, а потому что он вызывает настоящее беспокойство. Я прожила с ним много лет, и я знаю, что он сделает все, чтобы создать беспокойство. И никакое наказание не может этому помешать».

Но мои отец и мать, и все братья и сестры моего отца, вся семья, не соглашались с ней. И они все были шокированы, когда я согласился с. Нани.

Я сказал: «Она права. Я никогда не научусь ничему в этих третьеразрядных школах. Фактически, в то мгновение, когда я вижу учителей, я хочу преподать им урок, который они никогда не забудут за всю свою жизнь. И мальчики, так мною мальчиков, сидящих в молчании… Это неестественно. Поэтому я что-то делаю и сразу же природа берет вверх; и все воспитание и вся культура остаются далеко позади. Она права: если вы хотите, чтобы я знал язык, математику и что-то из географии и истории, послушайте ее».