Мгновения вечности

Я часто просил политиков и священников ввести методы контроля над рождае­мостью, но они осуждали меня. Они говорили, что я пытаюсь подорвать нравст­венность населения: мол, если люди станут пить таблетки, тогда индийцы нравст­венно деградируют, ведь в Индии царит строгое единобрачие.

В Индии и сейчас есть люди, у которых по шестнадцать, восемнадцать детей. Как только женщина достигла половой зрелости, она до самой менопаузы будет ро­жать. Она превращается в репродуктивную машину. Разумеется, у нее не остается времени на свое личное развитие. Вся ее жизнь это беременность и воспитание де­тей. Не успел младенец достичь шести месяцев, как его мать уже снова беременна. К женщинам в Индии обращаются как со скотом.

Все это общеизвестно, не нужно даже напрягать интеллект. Но никто не был го­тов выслушать меня, все думали лишь о морали.

Разуметься, все мои предложения противоречили интересам политиков и свя­щенников. Но если бы они послушали меня, тогда Индия не оказалась бы в таком плачевном состоянии, потому что когда я только начал делать такие предложения, население страны было вполовину меньше нынешнего. Индийцы и сейчас удар­ными темпами производят на свет детей.

Все индийцы были против меня. Вы удивитесь тому, что политики внушали на­роду, что я еще слишком молод и ничего не смыслю в сложных вопросах морали, религии, духовности. Один девяностолетний политик высшего звена осудил меня лишь за то, что я был молод.

На каком-то публичном собрании я бросил ему открытый вызов. «Я готов обсуж­дать трудности перед массами народы на этой самой сцене, — сказал я. — И если я не могу быть правым уже только потому, что слишком молод, то вы не можете быть правым уже только потому, что вы старый. Но возраст человека это еще не аргумент. Все решает дискуссия. Я говорю, что население Индии растет столь уг­рожающими темпами, что скоро здесь все превратятся в нищих. Что вы ответите мне?»

Вообще-то, я сказал, что если у него осталось достоинство, тогда ему следует не­медленно покончить с жизнью самоубийством. «Зачем вы нужны? — спросил я. — Чем вы занимаетесь в свои девяносто лет?» Все его коллеги, современники уже умерли, даже их дети были стариками, самому старому было семьдесят лет. «Какая от вас польза? — требовал я ответа от этого политика. — Вы лежите на нас тяжким грузом, вы постоянно болеете и лежите в постели. Но вы все равно не хотите уйти в отставку, не хотите уступить свое место новому депутату».

Этот момент даже больше потрясал президентов и премьер-министров Индии. Я говорил о двух вещах: о контроле над рождаемостью (это еще пустяки) и о контро­ле над умиранием. О втором варианте контроля не говорил еще никто в мире, хотя он вполне логичен. Если вы сделаете так, что людей будет меньше рождаться, это еще только полдела. Глубоким, ветхим старикам, которые стали обузой для других и самих себя, которые бессмысленно страдают, нужно дать право на эвтаназию. И им совсем не нужно бросаться в океан или вешаться на дереве.