|
Мы любили вместе ходить на реку, в храм, на общественные собрания. При этом он говорил мне: «Создавай побольше проблем. Поставь-ка этого лидера в тупик каким-нибудь вопросом». Он был милейший человек. И его не стало. Вся семья горевала, люди плакали. Я зашел в ближайший кондитерский, и попросил продавца: «Дайте мне все лучшие сласти, которые у вас сегодня есть — целый лоток». «Ты что, с ума сошел? — возмутился тот. — Ты разве не знаешь, что у тебя дед умер?» «Это-то я и хочу отпраздновать, — объяснил я. — Знаете, мы были большими друзьями». «Я знаю, но твои отец, дядя и остальные прибьют меня. «Он негодяй, — скажут они, — но ты куда смотрел? Какие еще празднования?» «Вы дадите мне сласти или хотите осложнений?» — поинтересовался я. «Не надо никаких осложнений. Забирай конфеты. Но на твою ответственность», — сдался он. «А я всегда отвечаю за то, что делаю», — ответил я. К тому времени подошло несколько человек. И я сказал: «Все эти люди — свидетели, что я беру эти сласти под свою ответственность. Человек этот абсолютно ни при чем. Он даже пытался помешать мне, не ведая, что дед мой отправился на небо, и это стоит отпраздновать». Я уселся перед своим домом и принялся раздавать сласти. Собрались все члены моей семьи и начали выяснять, чем я занимаюсь. «Просто праздную», — ответил я. «Хорошенькое нашел время для праздников», — возмутились они. «Если уж говорить начистоту, вы все рады-радехоньки, что старик отправился на тот свет. Кроме меня, никто об этом не горюет. Вы просто лицемерите». «Не поднимайте шума, — сказал им мой отец, — соберется народ. А когда собирается народ, парень всегда выходит победителем». «Делай, что хочешь, — обратился он ко мне. — Твой дед: хочешь праздновать — празднуй». Но все, кому я давал сладости, говорили: «Сейчас не время!» «Нет, время, — сказал я. — Вся семья, кроме меня празднует, изображая скорбь и проливая крокодильи слезы. Все это чепуха, я их слишком хорошо знаю. Они не могут позволить себе отпраздновать это событие только потому, что им не позволяет собственное лицемерие. Что ж, придется мне выполнить эту работу, хоть мне одному и горько — ведь это был мой друг. И все твердят, что он на небе — так почему не отпраздновать? Вот если бы он попал в ад, тогда я понимаю. Сидите себе с вытянутыми лицами и со слезами на глазах, и не прикасайтесь пару дней к еде. И вообще поднимите как можно больше суматохи. Но если человек на небе, вам что, завидно? Празднуйте, радуйтесь». А поздно ночью отец мне сказал: «Весь день я думал, что, возможно, ты прав: мы были неискренни. Все мы почувствовали облегчение, поскольку этот человек создавал проблемы, всегда и во всем». — 78 —
|