|
Но я всё равно включаю книгу в свой список, потому что она написана красиво. Я такой человек – пожалуйста запишите, пусть это будет записано, - что даже если вы лжёте красиво, я непременно оценю: это было красиво. Ложь остаётся ложью – но какая разница ложь это или не ложь! Сама красота делает это достойным удовольствия и оценки. «Исповедь» - это шедевр лжи. Она полна лжи. Но автор сделал свою работу почти совершенно. Я говорю почти, потому что всегда есть возможность, что кто-то сделает это лучше. Но он сделал на девяносто девять процентов совершенно; другим осталось не так много. Да, после него многие пробовали, даже такой великий человек, как Лев Толстой. Я говорил о его книгах «Воскресение» и «Война и мир». На протяжении всей своей жизни он пытался создать свои собственные исповеди; но в этом он не преуспел. Августин остался непревзойдённым даже таким человеком как Лев Толстой. Но, Толстой, прошу, не выходи из себя; я всё равно включаю тебя в свой список. Третья – Лев Толстой «Анна Каренина», небольшой, но великолепный роман. Вы наверно удивлены, почему я включаю роман в мой список. Просто потому что я сумашедший! Мне нравятся все возможные вещи. «Анна Каренина» - одна из моих самых любимых книг. Я не помню, сколько раз я читал её. Я не помню сколько именно раз – но помню, что книга совершенно замечательная, и это касается всей книги. Посмотрите на это! Ашу слегка вздохнула; она, должно быть, обеспокоилась: «Сейчас этот безумец начнёт пересказывать всю ?Анну Каренину!?..» Нет, Ашу, не беспокойся – я не собираюсь делать этого. Мне нужно сделать много другого. Возможно, когда-то, но не сейчас. Если я буду тонуть в океане и мне нужно будет выбрать одни роман из миллионов романов со всего мира, я выберу «Анну Каренину». Это прекрасно – остаться с этой книгой. Нужно читать и перечитывать её, только тогда ты сможешь ощутить её душу, её вкус и запах. Это необычная книга. Лев Толстой – неудавшийся святой, точно как и Махатма Ганди неудавшийся святой; но Лев Толстой – великий романист. Махатма Ганди же успешен в другом – он есть – и останется всегда – вершиной искренности. Я не знаю никакого другого человека в этом столетии, который был бы так искренен. Когда вы пишете в конце письма «искренне ваш», вы знаете и все знают, и тот человек, которому адресовано письмо знает, что всё это чепуха. Это очень сложно, почти невозможно – быть по-настоящмему ?искренне чьим-то?. Вот что делает личность религиозной – искренность. Лев Толстой хотел быть религиозным, но не мог. Он очень старался. Я очень ценю его усилие, но он не был религиозным человеком. Ему нужно подождать ещё, как минимум, несколько жизней. И это хорошо, что он не был таким же ?религиозным человеком?, как Муктананда; иначе он бы не написал «Воскресение», «Война и мир», «Анна Каренина» и десятки других красивых, чрезвычайно красивых книг. Иначе он стал был другим Свами Идиотанандой, ничем другим. — 89 —
|