Хайяма разносторонним гением. Паривартхана между поэтической Венерой и интеллектуальным Меркурием принесла славу рубаям или четверостишиям Хайяма. И, наконец, расположение атма-караки Солнца в лагне в соединении с Меркурием, аспек- тированное Юпитером, показывает, что хотя некоторые из его четверостиший чисто мистические, большинство из них — это «высказывания мыслителя, который протестует против узости, фанатизма, бескомпромиссности ортодоксальных мусульман и против эксцентричности и неистовства экстремистски настроенных суфиев». Интересно отметить, что всемирное признание Омара Хайяма как поэта, пришло лишь в 19-м веке. В 1851 году в Париже был опубликован один из алгебраических трудов Хайяма, оставшийся практически незамеченым. В 1859 году в Англии была издана книга стихов «Рубайят Омара Хайяма» в переводе малоизвестного литератора Эдварда Фицджеральда. Книга включала 101 четверостишие на двадцати четырех страницах, имела небольшой тираж, так как печаталась на средства переводчика. В течение двух лет эта книга безнадежно пылилась на полках магазинов, и вдруг весь тираж мгновенно разошелся, а интерес к стихам Омара Хайяма стал расти, подобно лесному пожару, захватывая страны Европы и Америки. Слава, вернувшаяся после многих веков жизни Омара Хайяма, отражается в его гороскопе удивительным сочетанием двух амала-йог и адхи-йоги, планетных комбинаций, указывающих на «известность долгое время после смерти». Венера, хозяйка лагны, находится в 10-м доме от Луны в навамше. Сама Луна располагается в 10-м доме от лагны навамши. В раши мы наблюдаем соединение Луны и Венеры, двух планет, формирующих амала- йоги в навамше. Так как в соединение вовлечена поэтическая Венера, занимающая дом литературного творчества, то и Омар Хайям известен миру больше как поэт, чем ученый. Положение Луны и Венеры в двойственных знаках долгое время разделяло для наших современников Хайяма-поэта и Хайяма-ученого как двух разных людей. Научные труды по математике и астрономии написаны на арабском языке, языке ученых, а рубай — на персидском, родном языке Хайяма, что не позволяло догадаться о том, что этот человек был един в двух лицах. — 163 —
|