|
Н а д е ж д а. У нас здесь в республике — матриархат; женщины главенствуют. Пусть мужчины поднимаются к нам. А не наоборот. В е д у щ и й. (понимая, что Надежда имеет в виду изображение Микки Рурка). Но ведь вы не поставили на место Микки Рурка женщину? Н а д е ж д а. Нет, но хочется. В целом работа мне не нравется, В е д у щ и й. Значит, в том виде, в каком она получилась, вы ее не принимаете. Н а д е ж д а. Да, предпочла бы свернуть и выбросить. В е д у щ и й. Может быть, вам больше нравилась работа, когда она еще не приняла такого вида? Н а д е ж д а. Да, гораздо больше. В е д у щ и й. Почему, она была «чище»? Н а д е ж д а. Да, было спокойнее, а сейчас — нагромождение какое-то, неприятно…И вообще хочется все свернуть, выбросить и не затрагивать эту тему. В е д у щ и й. Что же вы сюда внесли? Н ад е ж д а. Мы красивых женщин сюда вносили (улыбается, принимая гордую осанку). Н а т а л ь я. (встает со своего места, подходит к работе и показывает, что она приклеила вместе с Надеждой). Вот эти образы — женщины на подиуме, расположенные по кругу. Там, там (показывает). В е д у щ и й. То есть вы наклеивали вместе красивых молодых женщин. Понятно. А вы, Наталья, что можете сказать про работу в целом? Н а т а л ь я. Мне тоже не понравилось. Я бы назвала это «Суета в муравейнике» — такое было впечатление. Но если подумать, что могли бы изобразить мужчины... Думаю, что у них все было бы монотоннее, 159 не было бы такого разнообразия. Наверное, хорошо, что у нас так. Работа в принципе получилась разнообразной, богатой. И от этой мысли мне хорошо. В е д у щ и й. (обращаясь ко всем). Вы все можете поделиться своими впечатлениями, пожалуйста. М а р и я. Сначала все оставались на своих местах — или не знали, что делать, или не хотели. Меня это смущало. Или им было так же некомфортно... Мне хотелось, чтобы все работали за общим листом. Поскольку я цвет люблю, я начала работать с красками... Отошла... Потому что началось накидывание всего подряд. Я решила предоставить другим место... Началось накидывание... Ходила, смотрела... Потом меня начало даже тошнить от всего этого... Меня тошнит — и все, — когда происходило это набрасывание, набрасывание… Потом было очень неприятно, когда вы начали вмешиваться (смеется, слышно, как другие тоже смеются) в наш процесс. Постольку это образ женский, вам там было не место — может быть, это тоже подтолкнуло. Потом, когда начала с девчонками проговаривать, что мне это неприятно, стало чуть легче. А когда кто-то зажег свечку, возникло такое ощущение, что это какая-то свалка. Когда села, смотрю — еще эта оградка появилась — думаю: «Ну вот, упокой, Господи, душу российской женщины». И захотелось все сжечь, и все... Когда это проговорила, мне стало легче. Потом уже спокойно смотрела на вес это безобразие... М не хотелось, чтобы временные рамки были сужены, а то было бы все растянуто. Все работали в своем темпе… Хотелось, чтобы быстрее закончилось… — 162 —
|