|
Он прикладывает палец к губам, подходит к окну, ещё раз показывает: "Тише!", открывает раму и перелезает во двор. Мальчик показывает на медальон, и взлетают брови: "А вы как?" А странник осторожно, но торжествующе, тычет себя пальцем в грудь. И прикрывает окно. Сын шинкаря остается в темнеющей комнате с золотым медальоном, замирающим сердцем не смея выбрать шаг ни к двери, ни к окну. ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ _________ Сюжет «Возвращения» знаменует конец «трудных» гексаграмм, то есть конец того периода перемен, когда герой сталкивается с неудачами и проблемами (начавшийся с «Исправления порчи» и достигший кульминации в «Разрушении»). Пройдя через все эти трудные (но ценные и необходимые для духовного роста) моменты, герой возвращается к самому себе, «на свой путь», как говорит комментарий И Цзин. По символике Книги, этому сюжету соответствует время ранней весны – когда солнце после зимнего солнцестояния возвращается в мир, света становится больше, дни увеличиваются. Полная тьма (шесть иньских черт, соответствующие сюжету «принятия», гексаграмма 2) начинает наполняться светом, который в виде одной янской черты вступает в нее снизу. Комментарий И Цзин говорит, что «в выходе и входе нет торопливости», потому что это закономерное возвращение, период естественного развития. Возвращение к собственным истокам, к первоначальным ценностям, к своему смысловому центру. Ошо говорил, что медитация – это возвращение домой. ***В определенном смысле этот сюжет описывает один из центральных – во всяком случае, очень популярных – мифов современной психотерапии. С одной стороны, это фрейдовская идея о целительности воспоминаний детства, особенно вытесненного, «спрятанного» там материала. (можно представить себе, что эти вытесенные сильные переживания лежат на дне памяти подобно нижней янской чертой под пятью иньскими «темными» чертами забвения.) С другой стороны, это идея «внутреннего ребенка» – полуавтономной части психики, сохраняющей детские и даже младенческие черты «внутри» психики взрослого человека. Психотерапия в таком сюжете во многом направлена на удовлетворение потребностей «внутреннего ребенка», лечение его травм и – если получится – постепенное развитие самых инфантильных сторон. Предполагается, впрочем, что в любом случае во взрослом человеке такой «внутренний ребенок» будет занимать значительное психологически место, и периодическое «возвращение» всегда будет актуально для профилактики невроза и для радости жизни. «Перепросмотр» и изменение личностной истории, описанные Кастанедой, реимпринтинг из арсенала НЛП и многие другие техники следуют той же идеологии возвращения в детство, изменения там определенных вещей – как правило, перепроживания травматических эпизодов – и возвращения во «взрослое» состояние, подвергшееся благотворным переменам. В сущности, наша сказка следует той же логике: блудный сын возвращается в свое детство и разыгрывает диалог себя взрослого с собой ребенком. Страдавший ребенок (от чего-то же он бежал когда-то из дома) наполняется ресурсами взрослого и дарит тому в ответ свои бесценные ресурсы. Когда это вправду происходит, многое в жизни взрослого изменяется. Он становится богаче на счастливое детство. В сказке это выражено тем, что странник дарит свой детский медальон настоящему ребенку – наверное, потому, что ему это навязчивое напоминание о детстве больше не нужно, у него теперь есть живая связь. — 79 —
|