|
Однако вместе с тем все еще остается это замешательство и ощущение, что это состояние бытия – другое. Но откуда я знаю, что оно другое? Возможно, это сравнивающее состояние ума, но даже если это так, это не имеет значения. Ибо я заметил эти изменения. Это естественный путь, и я описал, почему я функционирую так, как функционирую. В этом присутствует отрешенность. Ум отрешен. Это то, как нужно жить. Сделать так, чтобы вы увидели простоту всего этого, – наверное, это и будет моей следующей задачей. Хислоп: Да, и как же вы функционируете? Что там такое? У. Г.: Это просто человеческое тело, которое функционирует естественно, не имея внутри манипулятора («я», или эго). Бессмысленно рассуждать на тему того, как этот манипулятор появился. Каким‑то образом он управлял этим человеческим телом, этим домом, и все разрушал, создавал разные проблемы. Слава богу, этого парня больше нет и он теперь больше не прорвется. Это необратимое изменение. Теперь уже невозможно спекулировать на тему того, как жизнь будет течь, в каком направлении, каким способом. Просто живешь, и все. Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос. Видите ли, я не могу обратиться к прошлому опыту, чтобы ответить на ваш вопрос. Я могу только описать, как я функционирую. Но когда я столкнусь с проблемой, возможно, я сам буду с ней разбираться. Не знаю, как все будет, но я не могу сейчас об этом говорить. Это вовсе не похоже на то, как вы кладете в банк деньги и живете на них. Так поступали раньше; люди жили за счет прошлого опыта. Но теперь здесь больше ничего нет, никакого вклада. Нет вообще никакого опыта. Хислоп: Давайте иначе поставим вопрос. Как найти простой способ жить? У. Г.: Так как я не знаю, как это сделать, – я могу лишь описать, как я функционирую от момента к моменту, – этот вопрос мне кажется совершенно неуместным, хотя для вас он явно имеет значение. Нет способа ответить на вопрос «как» внутри себя. Слова не приходят, нет никаких идей, образов, никаких попыток ответить на вопрос – это то, что происходит внутри меня, когда я разговариваю. Я просто описываю, что происходит внутри меня. Я могу повторить этот вопрос; возможно, описать, из чего он состоит; это все, что я могу сделать. Я бы никогда не задал такой вопрос самому себе. Так что единственное, что я могу сделать, – это также ввести вас в это состояние, так как на этот вопрос нет ответа. Не могу сказать, что не существует самого вопроса; он очень даже существует, но дело в том, что нет ответов, и вы можете сходить к какому‑нибудь гуру или интеллектуалу, у которого могут быть ответы на такие вопросы. Я совершенно не против. Если вы уйдете и станете учеником кого‑нибудь еще, я буду счастлив (смеется), так как у меня нет ответов на такие вопросы. Возможно, моим настоящим ответом будет также ввести вас в это состояние, чтобы вы не задавали этого вопроса. — 37 —
|