Биология просветления

Вы говорите о любви. Почему? Спустя две тысячи лет мы все еще говорим о любви. Если есть какая‑то другая любовь, которой вы не знаете, как она может вас интересовать? Вы только воображаете, проецируете другой вид любви, но это расширение того же самого. Вы придумали эти вещи, эти моральные абсолюты, которые не существуют. На самом деле вы просто даете непрерывность самому «себе».

Терри: Что дает непрерывность?

У. Г.: Вы хотите держаться за эти вещи, и именно это дает «я» непрерывность. То, что вы считаете удовольствием и держитесь за это, на самом деле боль, поскольку душит там жизнь. Это все равно что сдерживать дыхание. Почему вы это делаете? Потому что это вам нравилось раньше, и поэтому вы хотите за это держаться, но оно движется, оно не может там оставаться. Вы должны двигаться вместе с движением, но вы этого не делаете. В этом ваша проблема, и это боль или печаль, – вы все время страдаете.

Конец непрерывности – это смерть. Не действительная смерть. Что заканчивается? Об этом написаны многие тома, и люди говорили об этом тысячи лет. Что такое смерть? Когда я задаю этот вопрос самому себе, уверяю вас, это чистый звук, шум, и не приходит никакой ответ. Никакого ответа нет, и это выражение жизни, это жизнь, и это не имеет ни начала, ни конца. Это бессмертие. Ты – часть той бессмертной структуры, которая не является структурой.

Терри: На днях вы говорили, что вопрос бы не возникал, если бы не было знания.

У. Г.: Без знания нет вопросов и нет «тебя». «Ты» и есть знание. Именно посредством этого знания ты себя отождествляешь. Это моя рука, мои глаза, мои вещи, мое тело, мой опыт и так далее.

Если вы порежете мой палец, то вследствие ощущения я буду на него смотреть и удивляться, что это за красная штука из него вытекает. Поскольку здесь не действует никакое знание, будет это удивление. Это факт.

Терри: Означает ли это, что есть сознание вне тела?

У. Г.: Это выдумка вашего ума. Если бы существовало запредельное, вы никак бы не могли о нем знать. Вы сами – то движение. Но вы отделяете себя, чтобы выяснить, что это такое, и все, что вы можете находить посредством такого исследования, – нечто мертвое, написанное или сказанное об этом кем‑то или какой‑то традицией. Это мертвое, неживое.

Это все одно, и оно выражает себя здесь. Не важно, называете ли вы это осознаванием, или чистым сознанием, или просветленностью. Но вы должны знать, что это просветление, или озарение, – не что иное, как простое и чистое физическое и физиологическое.