Биология просветления

Прямо перед началом бесед Дж. Кришнамурти – не помню, это было до начала бесед или после них, – тяжесть в голове вновь вернулась и не покидала меня несколько дней. Однажды я сказал, что с этого момента голова для меня не существует; эта часть головы больше не существует для меня.

Хислоп: Та часть, что над бровями?

У. Г.: Над бровями головы не было. Иногда я ощущал, что она там, а иногда ее не было, и тогда боль исчезала. А затем через несколько дней боль вновь возвращалась. При всем этом во время бесед Дж. Кришнамурти на протяжении десяти дискуссий я продолжал принимать участие в этой карусели, разговаривая с людьми. Несмотря на тяжесть в голове, я шел на беседы, приходил сюда и затем обсуждал Дж. Кришнамурти с посетителями. Люди думали, что у меня было глубокое понимание того, что этот человек говорит. Я помогал им понимать слова, абстракции собственным интересным образом. Но они также хотели, чтобы я обсуждал Дж. Кришнамурти, чего я делать не хотел. Я сказал, что нет смысла его обсуждать, так как учения Дж. Кришнамурти объяснить невозможно.

Некоторые друзья сказали: «Возможно, это и так, но ты, похоже, действуешь с какого‑то другого уровня сознания». Один из молодых людей, посещавших беседы Дж. Кришнамурти, гонялся за мной дней десять. Каждый день он приходил сюда и спрашивал: «Как так получается, что ваше поведение так сильно отличается от моего; почему ваши реакции так отличаются? У вас вроде как нет тревог и забот. В чем дело?» Я сказал: «Не знаю. Я так живу. Я ни за чем не гоняюсь, у меня нет никаких амбиций, ничего такого, но не думай, что у меня есть то же самое, что и у него (Дж. Кришнамурти).

Он чем‑то обладает, но это – не оно, в этом я уверен. Я такой же, как ты или любой другой, и ничем не отличаюсь». Но он не отставал. Он был полон решимости что‑то от меня получить и сказал, что тот человек его больше не интересовал. Мне пришлось сказать ему, что здесь ничего нет; ничего, что можно было бы дать или как‑то это втолковывать; здесь нет никакой заботы. Это для меня естественно. Но он настаивал на том, что это был другой уровень сознания. И вся эта карусель продолжалась.

А затем в следующем году, в августе 1967‑го, начались образовательные беседы, и все эти боли исчезли – все, кроме физической слабости. Каждый день после беседы я ощущал жуткую усталость. Первые две были посвящены образовательным проектам для детей, которые не были мне интересны. Я спросил себя: «В чем смысл открывать школы в духе учения Дж. Кришнамурти? Это не будет успешным». Видите ли, если у вас что‑то есть и если все эти мальчики, девочки и учителя, которые сидели вокруг Дж. Кришнамурти, поняли значимость всего этого, то будет работать не одна школа, а сотни по всему миру. Однако нельзя открывать школу от имени Дж. Кришнамурти. Когда я это сказал, многие подумали, что я циничен, а я ответил: «Представьте, что к вам пришел ученик с какой‑то проблемой. Вы обратитесь к беседам Дж. Кришнамурти или к стенографическим записям, чтобы найти решение? Вы не сможете решить проблему, так как не поняли суть того, что этот человек говорил, и вы создадите еще больше проблем и для учеников, и для себя».