|
Подобно тому как художественный образ, плод фантазии великого писателя, в какой-то момент вдруг отделяется от своего творца и начинает жить по собственной внутренней логике, заставляя автора приспосабливаться к себе, взрослеющий ребенок, обретая собственную жизнь, оказывается непохожим на задуманную модель. Учитель, видящий в ученике только объект или продукт своей деятельности, нередко усматривает в этом «измену» или свидетельство своего педагогического бессилия. Но чем взрослее ребенок, тем больше в нем своей собственной, независимой от старших действительности и тем в большей степени воспитание становится самовоспитанием. В старших классах отношения учителя с учениками могут строиться только на основе взаимопонимания и уважения друг к другу, прежние формы взаимоотношений лишь затрудняют налаживание контакта, вызывая у учащихся отчуждение от учителя и негативизм. «Для ребят идея не отделена от личности. То, что говорит любимый учитель, воспринимается совершенно по-другому, чем то, что говорит презираемый ими, чуждый им человек» (Крупская Н. К. Воспитательная роль учителя // Пед. соч.— М.: Изд-во АПН РСФСР, 1957.— Т. 3.— С. 265—266),— писала Н. К. Крупская. Но любимым учителем может быть только учитель любящий. В последние годы практическая педагогика получила (и еще получит) в свое распоряжение целый ряд новых методов объективного изучения личности и межличностных отношений. Но как никакая совокупность анализов, рентгено- и кардиограмм не заменяет врачебной интуиции и чуткости, так и для учителя любые объективные данные о школьнике (будь то табель успеваемости, медицинская карта, данные социометрии о положении ученика в классе или результаты психологического тестирования) — только вспомогательный материал для установления подлинно человеческого контакта с учеником. Искусству душевного контакта нельзя научиться по учебнику или свести его к какой-то сумме правил. Его важнейшая предпосылка — чуткость и душевная открытость самого воспитателя, его готовность понять и принять нечто новое и непривычное, увидеть другого как себя и себя как другого. Отношения между учителем и учеником никогда не бывают и не могут быть абсолютно равными — сказываются и возрастные различия, и неодинаковость жизненного опыта, и асимметричность социальных ролей. Учитель, нарушающий эти незримые границы, не только ставит себя в ложное положение, но и обманывает ожидания ученика, жаждущего найти в нем не сверстника, а именно старшего друга и наставника. Но в одном отражении равенство между ними обязательно — в степени искренности, и эта искренность вознаграждается сторицей. Раскрываясь навстречу ученику и получая доступ в его внутренний мир, учитель тем самым раздвигает границы и обогащает содержание собственного «Я». — 115 —
|