На стороне ребенка

Для ребенка это серьезное испытание — находиться в свете прожекторов, надевать одни одежки за другими, давать себя фото­графировать, по команде улыбаться, брать игрушку, л, словом, самому быть игрушкой операторов и людей на площадке, которые на него смотрят. В этой ситуации первым делом необходимо придать смысл

112

тому, что ребенок должен делать: «Видишь, какая польза от этого маме, когда у нее нет денег: каждый раз, когда ты надеваешь костюмчик и снимаешься для рекламы, ей платят...» Я посоветовала матери показать ему рекламу, на которой он изображен совсем маленьким. Итак, ему все же объяснили, какую пользу приносит матери и ему самому его «работа», но с запозданием, только после того, как съемки стали вызывать у него сильное нервное напряжение. Если бы с ним начали говорить об этом раньше, начиная месяцев с шести, он бы страдал меньше.

Если ребенка привлекают к кино- или фотосъемкам или к каким-либо другим испытаниям, весьма возможно, что его волнение можно значительно уменьшить обстоятельными разъяснениями, — предуп­редить его, что на него будут смотреть, пока он работает, играет и ест, а кроме того, сказать ему, зачем и кому это нужно. Ис­следователь сам может подтвердить ребенку, что ему в самом деле нужно снимать на пленку детей для продолжения своей работы. Бессмысленно заявлять экспериментаторам: «Ставьте опыты на своих детях, а не на чужих!» В сущности, почему подопытными кроликами должны служить дети исследователя, а не кто-то еще? В конце концов, дети биолога или психолога — не его личная собственность.

Но, может, нелишне было бы призвать их к известной деликат­ности, предлагая в каждом случае один нехитрый вопрос: «А проделали бы вы этот опыт над своими собственными детьми?»

КИНОКАМЕРА-НАСИЛЬНИК

Сколько поколений в XX веке были убаюканы сказочкой о долгой ночи, в которую погружен новорожденный. Педиатры и психологи, специалисты по раннему возрасту, установили правила на все — на первую улыбку, на первое узнавание собственного отражения в зеркале. И на подражание жестам воспитателя

Рене Заззо, блистательный продолжатель дела А. Баллона, своего учителя на отделении психологии в Сорбонне, считая, что фран­цузские коллеги чересчур увлечены теоретическими спорами, уделял больше внимания своим англо-саксонским и канадским собратьям, ценя их экспериментаторскую работу

113

Однажды он сообщил своим коллегам о том, что заметил, на­блюдая за собственным внуком: представьте, в возрасте трех недель тот показал ему язык.