На стороне ребенка

Но о некоторых вещах я чувствую себя обязанным сказать.

Долго бывший у нас в стране «закрытым» — психоанализ часто представляется лечебным методом, школой психотерапии. Во Франции это не так: психоанализ — это психоанализ, а психотерапия —

7

это психотерапия. Психотерапия лечит, а психоанализ помогает че­ловеку открыть и понять место явления, называемого переносом, в его и других людей жизни, в культуре, в истории. Честно говоря, я не думаю, что граница между ними в действительности прочерчена так четко, как это видят мои французские друзья и коллеги. Но то, что во Франции психоанализ — факт прежде всего культуры, несомненно. Психоаналитические книги читаются если не всеми, то очень многими, да и пишутся отнюдь не для «избранных» — про­фессионалов или интеллектуалов, а для людей вообще. И язык пси­хоанализа — его термины, понятия с нюансами их смыслов и значений — это не «птичий язык», знакомый разве что поющим на нем птицам: читатель и автор существуют в общем языковом пространстве. Иное дело — в России, где и само слово «психоанализ» долго было то ли ругательством, то ли политическим ярлыком: между автором и читателем может возникнуть языковая пропасть. Это обус­ловило большое количество разъясняющих сносок: достаточно под­готовленному читателю они не помешают, но многим могут помочь не метаться между текстом и словарями. Кто-то, возможно, захочет прежде чем взяться за чтение, познакомиться хотя бы в общих чертах с психоанализом — и будет прав, как, впрочем, и тот, кто, прочтя книгу, заинтересуется психоанализом. У каждого свои пути...

Психоанализ — не раздел медицины, расклеивающий диагности­ческие ярлыки, и не следственный метод, выводящий на чистую воду наше злоумышленное подсознание. Если на каждом шагу чув­ствовать себя уличенным в чем-то дурном или запретном и с пеной у рта доказывать свою чистоту — а именно это обычно и делает наше сознание при встрече с подсознанием, то книгу просто не­возможно будет читать. Не раз и не два читатель будет вынужден напоминать себе, что наряду с трапезами существует и пищеварение, что у здания нашей жизни есть не только прекрасный фасад и выходящие в тихий солнечный сквер окна, но и пыльные чердаки, осклизлые сваи, канализационные трубы, заброшенные и, возможно, населенные не слишком приятными для нас существами подвалы, — и все это тоже мы. Наш выбор лишь в том, чтобы знать или не знать об их существовании, поддерживать их в возможном порядке или нет, расти и развиваться при этом как личности или метаться в ограниченном нашими комплексами кругу.