Я есть То

М: Приведите его к нему самому. Покажите ему, как мало он знает, как он принимает самые абсурдные утверждения о себе за чистую правду. Ему сказали, что он – тело, что он родился, умрёт, имеет родителей, обязанности, он учится любить то, что любят другие, и бояться того, чего боятся другие. Являясь всецело продуктом наследственности и общества, он живёт воспоминаниями и в действиях зависит от привычек. Не зная себя и своих настоящих интересов, он преследует ложные цели и всегда разочаровывается. Его жизнь и смерть бессмысленны и болезненны, и кажется, что выхода нет. Затем скажите ему, что выход есть и совсем близко, это не переход к другой концепции, а освобождение от всех концепций и шаблонов. Не рассказывайте ему о Гуру и учениках – этот образ мышления не для него. Его тропа – внутренняя, им движет внутреннее побуждение, им руководит внутренний свет. Побудите его к бунту, и он отзовётся. Не пытайтесь поразить его тем, что такой‑то человек реализован и может стать его Гуру. Пока он не доверяет себе, он не сможет довериться другому. Доверие придёт с опытом.

В: Как странно! Я не могу представить свою жизнь без Гуру.

М: Это вопрос темперамента. Вы тоже правы. Вам достаточно воспевать Бога. Вам не нужно желать реализации, не нужно практиковать садхану . Имя Бога – это единственная необходимая вам пища. Питайтесь ею.

В: Это непрерывное повторение нескольких слов похоже на разновидность безумия.

М: Это безумие, но это намеренное безумие. Любое повторение – это тамас , но повторение имени Бога – это саттва‑тамас из‑за его высокой цели. Благодаря присутствию саттвы тамас истончается и принимает форму полного бесстрастия, непривязанности, отказа, отчуждённости, неизменности. Тамас становится прочным основанием, на котором можно прожить целостную жизнь.

В: Неизменное – оно умрёт?

М: Умирает изменчивое. Неизменное не живёт и не умирает, это безвременный свидетель жизни и смерти. Вы не можете назвать его мёртвым, поскольку он осознаёт. И вы не можете назвать его живым, поскольку он не меняется. Он подобен вашему магнитофону. Он записывает, он воспроизводит – всё сам. Вы только слушаете. Точно так же я наблюдаю всё, что происходит, включая и наш с вами разговор. Говорю не я, слова появляются в моём уме, и затем я слышу, что они произносятся.

В: Разве так происходит не со всеми?

М: А кто спорит? Но вы ведь настаиваете, что вы думаете, вы говорите, а для меня есть думание, есть говорение.