|
В ответ на заданный вопрос Рамеш посмотрел на меня и сказал: "Ищущий является препятствием на пути к тому, что ищется". У меня возникло такое ощущение, что я сделал шаг со скалы, ибо в этот момент произошло полное понимание того, что он имел в виду. Я осознал, что тот, кто занят поиском, никогда не достигнет цели. Для того, чтобы открылся доступ в это священное место, ищущий, обособленное отождествленное сознание должно отсутствовать. Более четверти века я стремился найти эту иллюзорную вещь, называемую просветлением. Долгое время я считал, что просветление означает вхождение в единство. Как только я услышал слова Рамеша, до меня дошло, что я, ищущий, и есть отождествленное сознание, обособленная сущность. Я знал вне всякого сомнения, что никто никогда не может стать просветленным. Эго и просветление противоположны друг другу. Также мне стало ясным то, что так называемая духовная деятельность, или дисциплина, представляет собой не что иное, как попытку эго войти туда, куда ему доступа нет. Несколькими месяцами ранее я оставил практику медитации, которую я всегда недолюбливал, почувствовав в глубине души, что духовный путь на самом деле очень прост, что сама жизнь является той медитацией, которая необходима. После простой фразы Рамеша вся уйма вещей встала на свое место, и поиск прекратился самым простым образом, хотя мне потребовалось шесть месяцев для того, чтобы в полной мере понять значение всего этого и обрести способность выразить это понимание с помощью языка. Я мельком узрел обетованную землю, но как и в случае с Моисеем, отождествленной сущности вход туда был закрыт. Никакая деятельность с моей стороны не могла бы дать мне доступ туда. Я не мог ничего делать, я мог только ждать, зная, что "я", которое находится в ожидании, должно исчезнуть и уступить место самому ожиданию. Вначале каждый из аспектов моей жизни оказался наполненным всепроницающим разочарованием. Жизнь потеряла для меня весь смысл. Жизнь, как я ее знал, подошла к концу. С самых ранних лет, я стремился к тому Единому, которое находится вне всех имен; к Единому, которое я мог бы распознать сердцем. Всю вторую половину моей жизни последняя моя мысль перед засыпанием и первая мысль после пробуждения была мыслью о просветлении. Что бы я ни делал, каждый аспект моей жизни был отмечен этим всепоглощающим странствием. И вот в мгновение ока все было сметено. Я остался наедине с сильнейшим ощущением пустоты, которое вызывало во мне глубокое беспокойство. Мне выдалась возможность побеседовать еще с одним мастером Адвайты, д-ром Кляйном. Я спросил его: "Что это за странная депрессия?" Мастер посмотрел на меня и с улыбкой сказал: "Обходись без ярлыков, отбрось потребность давать всему имя и обратись лицом к своему чувству, не называя его". Затем, наклонив голову, он пронзил меня своим взглядом из-под густых бровей и прошептал, или вернее, прошипел с сильным французским акцентом: "Ищущий есть искомое!" Он немного помолчал, наблюдая за мной, а затем спросил: "Вы знаете, что я имею в виду, не так ли?" — 52 —
|