|
Мой самый позорный день. Мой самый позорный день, длится уже 16 лет. За эти годы я многое продал и многое предал. Эти годы прошли в основном за “решеткой”, 36 раз в “дурдоме” + 2 года в ЛТП. Просветы были периодические, но не откровенные и неинтересные - скучные. Последнее время я увлёкся работой ( надомной на заказ ). В эти месяцы я работал день и ночь: не дай бог кто-нибудь предложил бы мне выпить - это кончилось бы плохо. Когда я работаю, ко мне лучше не подходить с подобными предложениями, мне ничего не нужно, я “ отключаюсь”. Единственная беда, я не могу в этот период спать - всё время думаю: “а как-бы лучше”. После окончания работы наступает полное “опустошение”. Сдав работу и получив деньги, я их тут-же с людьми (знакомые, незнакомые) пропиваю, плюс меня те же “добрые” люди ещё и разденут, и заберут всё, что есть. Все мои пьяные годы жизнь меня учит, но ... Вот так, в среднем, в двух словах, проходил мой самый (надеюсь ) позорный период. Это всё прошло, как один чёрный, безглазый день, но об этом “дне” можно писать всю жизнь. Каюсь ... ( а годы ушли ). Мой самый позорный день Этот день может быть и не самый позорный, но хочется описать его потому, что именно в тот день я первый раз задумался о том, что я делаю. Был вечер пятницы, я ехал в деревню на рыбалку после работы. На работе, конечно, принял “на душу”, а как же, ведь пятница. И уже весёленький приехал на Московский вокзал. Электричка отправлялась через 30 минут, и я встал у выхода на платформу, начал ждать. Рядом стоял мужик, тоже ждал электричку и изредка поглядывал на меня. Надо сказать, что с собой у меня была бутылка вина и бутылка водки, а выпить мне опять уже страсть, как хотелось. Я на мужика посмотрел, рожа вроде бы внушает доверие, предложил ему выпить. Мужик обрадовался, хотя явного вида не подал. Как доехал до Волховстроя - толком и не помню, то ли сам вышел, то ли меня вытащили: хорошо что не менты. Очухиваюсь в зале ожидания на вокзале и мужик этот меня за плечо трясёт: в руках початая водка, но не моя. Выбрались на улицу, на автобусную станцию, смотрю на часы - автобус мой в 3.40 уходит, через 15 минут. Холодина, меня трясёт, как в лихорадке. Короче, добили мы эту бутылку. Как сел в автобус, как ехал - не помню, очнулся уже когда автобус к остановке в деревне подъезжал. Лежал я в проходе между сиденьями, сумка пропала, кошелька нету, часов нету. Я поднялся, проходя мимо шофёра отвернулся - было стыдно, кроме шофёра в автобусе уже никого не было. От остановки до дома еле дошёл. Открыл дом. В доме пахнет пустотой и крысами. Меня опять начало трясти, стали наворачиваться пьяные слёзы. Жалко себя до безумия и в тоже время понимаешь, что жалеть тебя никто не будет, а будут, наоборот, отворачиваться от твоей грязной, опухшей, зарёванной рожи! И от этих мыслей становится ещё хуже, получается замкнутый круг, и кажется, что уже никуда ты от этой дряни не денешься, а выпьешь ты сейчас стакан-другой и поутихнет совесть, а там, глядишь, ещё протянешь. Но именно в то утро, когда оно, мною, я не хочу его сейчас называть, стояло и тупо смотрело на холодную печь, не в силах её растопить, оно поняло, что что-то не так, что так продолжаться не должно!!! Я схватил замок, закрыл дом и бросился на автобус. Вечером я добрался до дома, а на следующее утро пошёл с матерью к наркологу, по собственному желанию. С этого момента началась моя война за трезвость, война с самим собой. Она была трудной, с переменным успехом, но мне кажется, что я её всё таки выиграл! — 140 —
|